Пороховой маг. Повести и рассказы

«Нет, – передумал он. – Может, так даже лучше. Пятеро перемещаются намного тише, чем пятнадцать».

– Один комплект возьму я. Остальные пусть тянут жребий.

– Прошу прощения, сэр, но я никогда бы не отправил вас на стены с моим снаряжением, если не иду сам, – сказал Фартинг. – Пусть остальные тянут жребий для троих. Я пойду.

Тамас глянул на цепь, обмотанную вокруг носка сапога.

– Рад слышать, что ты готов поставить на это свою жизнь. Хорошо. Луна убывает. Выходим завтра ночью. Молимся о тумане.

***

Как выяснилось, из-за ясного неба волноваться не стоило. Следующим утром над пустыней промчались тучи, и к вечеру гром заставил армию забиться в палатки. Пришлось закрепить веревками все снаряжение до последней железки. С наступлением ночи высунули носы только те несчастные, кому выпало заступать в караул. Ветер обрушивал на лагерь потоки дождя, которые пропитывали потрескавшуюся почву, вынуждая солдат передвигать палатки повыше, чтобы избежать подтопления.

Тамас повел свой крошечный отряд по ничейной земле между адроанской артиллерией и Тильпуром. С ним отправились Фартинг и вытянувшие жребий Лиллен, Кримин и Олеф. Двое последних – повар и музыкант отделения. Они покинули лагерь сразу после наступления темноты и крались через пустыню, прячась за кустарником, когда сверкали самые сильные молнии.

К тому времени, как они достигли основания форта, дождь превратился в ливень. Когда Тамас глянул на скользкие и зловещие стены высотой в тридцать пять футов, сердце у него оборвалось.

Это хуже самоубийства.

– Вот, закусите зубами. – Фартинг раздал полоски дубленой кожи. – Если сорветесь, закусите сильнее и надейтесь, что земля мягкая. Если кто-то закричит, всем конец.

Тамас дал знак приблизиться, и отряд сгрудился вокруг него. Он указал на стены, надеясь, что не тащит четверых солдат за собой на смерть.

– Видите? – спросил он сквозь шум ливня. – Сегодня ночью эти стены – наши худшие враги. От них зависит, упокоимся ли мы навечно на богом забытых гурланских равнинах или вернемся домой героями. Лично я предпочел бы последнее.

Остальные засмеялись, но он серьезно продолжил:

– Это не пустое высокомерие. Мы не солдаты, которые маршируют в шеренге навстречу картечи и магии. Мы пять дерьмовых пехотинцев, которые хотят закончить проклятую осаду на своих условиях, а не на условиях так называемого начальства. – Он сделал паузу, заслонив глаза от дождя. – Мы можем вернуться и перезимовать дома в Адопесте, а потом опять оказаться здесь перед лицом смерти. Или можем сделать то, чего не удалось пяти тысячам человек, и взять этот проклятый форт. Вы со мной?

Все четверо безмолвно отсалютовали кулаком в грудь.

– Я бы выбрал вас четверых, а не всю адроанскую армию, – сказал Тамас, осознав, что так и есть. – Полезли.

Фартинг, самый опытный верхолаз, пошел первым. Тамас досчитал до шестидесяти, сыпанул черный порох из заряда себе на язык и полез следом.

Он использовал изогнутые штыки как кирки, выискивая остриями трещины в каменной кладке, тщательно проверял каждую опору и дюйм за дюймом мучительно продвигался вверх. Через несколько минут мышцы, пусть и усиленные порохом, горели, руки и ноги дрожали от непривычной нагрузки.

Тамас сильнее прикусил кусок кожи. Оружие и инструменты, свисающие с пояса, налились тяжестью. При каждом сильном порыве ветра тело пронзала дрожь, заставляя опасно покачиваться. Он не осмеливался взглянуть ни вверх, сквозь проливной дождь, ни вниз, чтобы не закружилась голова.

Каждое мгновение он ждал, что по вине ненадежного куска кладки полетит на землю или сверху раздастся окрик часового, за которым последует сигнал тревоги. Цепи на носках сапог скользили, острия слишком громко царапали камень.

Тамас часто замирал, выискивая магическими чувствами черный порох. В башнях слева и справа обнаружилось некоторое его количество – будто светлячки собрались в сумерках теплой адроанской весны. Похоже, часовые рады пересидеть в укрытии и думают, что буря сорвет ночную атаку.

Наконец Тамас добрался до верха стены, замер на мгновение и с глубоким вдохом перемахнул через край.

Фартинг уже был на парапете и закреплял веревку, чтобы сбросить ее вниз. С дрожью в теле Тамас выпрямился и занялся собственной веревкой. Вместе они закрепили третью, потом Тамас перегнулся через край и помахал трем почти неразличимым фигурам внизу.

Он понаблюдал, как они начали подниматься, и переключил внимание на башни. Как он и сказал, с восхождением их испытания не заканчиваются, а только начинаются. С колотящимся сердцем Тамас вытащил нож и пошел к ближайшей башне.

В караулке было тихо, темно и прохладно. Тамас чуял внутри черный порох – достаточно зарядов для двух человек. Он медленно толкнул дверь и поморщился, когда та скрипнула. Его встретил храп.