Пороховой маг. Повести и рассказы

С лица Констера исчезла привычная улыбка, глаза смотрели незряче и затравленно. Верундиш видела такой взгляд у людей, которым оторвало конечность во время артобстрела или у которых на глазах застрелили друга.

– Что случилось? – спросила она, отодвинув собственные заботы подальше. Застрелиться можно и позже вечером, когда Констер уйдет.

– Можно присесть? – Он отвел взгляд.

Верундиш вспомнила, как он множество раз врывался в палатку, хватал ее на руки и с громким смехом бросал на койку. Ее беспокойство усилилось.

– Конечно.

Она разгладила одеяла и заодно убрала заряженный пистолет из-под подушки под койку, где его было труднее обнаружить.

Констер опустился рядом с ней. Она взяла его руку, отметив, как его нежная белая кожа контрастирует с ее грубоватыми черными пальцами. Констер не работал ни дня в жизни, но Верундиш не имела ничего против. Именно его беззаботное отношение ко всему привлекло ее в первую очередь.

– Меня назначили возглавить «Обреченных» во время штурма Даржи, – сказал Констер.

У Верундиш перехватило дыхание.

– Нет! Я думала, тебя должны повысить!

– Если выживу, стану майором.

На его лице появилась мимолетная улыбка и тут же пропала. Он склонил голову, будто для молитвы.

«Обреченные». Передовой отряд во время штурма вражеской крепости. Первые на прорыв – навстречу штыкам, пушкам и магии. Мало кто из «Обреченных» переживал первый залп, не говоря уже о захвате самой крепости.

– И ты ничего не можешь сделать? – спросила Верундиш.

Констер покачал головой.

– Прямой приказ генерала Тамаса. Думаю, – глаз у него задергался, – ему не нравится, что офицерский чин купил мне отец.

Генерал Тамас славился своим убеждением насчет того, что чин необходимо заслужить, а не купить. Он часто ставил аристократов в самые опасные места, чтобы проверить их храбрость. От его позиции выигрывали простолюдины под его командованием, и его за это любили. Но все зашло слишком далеко. Констер погибнет.

– Почему «Обреченные»? Почему сейчас?

Констер изучал свои сапоги.

– Фельдмаршал Беравич приказал взять крепость незамедлительно. Не могу представить, чем он пригрозил генералу Тамасу.

– Когда? – спросила Верундиш.

– Через три дня. А пока мы удвоим усилия артиллерии. Избранные говорят, что нашли слабое место в стене, и в ночь штурма ударят по нему магией. Пролом будет как раз таким, чтобы мы вошли в крепость.

Верундиш откинулась на койке. Избранные с их мощной стихийной магией и правда могут в конце концов проломить стену. Но посылать на прорыв «Обреченных» – достаточно известная тактика. Гурланцы подготовятся.

– Мне надо сбежать, – заявил Констер.

– Тебя заклеймят трусом.

– Лучше быть живым трусом, чем мертвым героем.

Верундиш сжала его руку.

– Далеко тебе не уйти. Ты знаешь, как генерал Тамас относится к дезертирам. Он тебя поймает и повесит, тогда ты будешь и мертвым, и трусом.

– Я смогу ускользнуть. У меня есть друзья... – Констер умолк, словно обдумывая дальнейшие действия.

– Не делай этого, – попросила Верундиш.

На лицо Констера легла тень сомнения.

– Останься на ночь, – добавила Верундиш. – Пообещай, что до завтра не сделаешь ничего опрометчивого.

Она обняла Констера с мыслями о том, что, возможно, знает решение проблем их обоих.

С генералом Тамасом лучше не связываться.

Сын аптекаря, первый простолюдин, добившийся звания генерала адроанской армии. Народ его обожает, король относится с уважением. Он и тактик, и боец, а также единственный пороховой маг во всем Девятиземье на таком высоком посту.

Поговаривали, что его боятся даже в королевском Совете избранных.

И правильно делают. При помощи обыкновенного пороха пороховые маги становятся сильнее и быстрее обычных людей. Своей магией они могут заставить пулю пролететь через все поле боя и поразить цель на расстоянии мили, а то и больше. Они считаются самыми эффективными и умелыми убийцами в армии.

***

На следующее утро Верундиш стояла по стойке «смирно» в углу командной палатки Тамаса: руки по швам, ноги вместе, спина прямая. Генерал склонился над большим столом с картой Гурлы, придерживая ее края руками. Несколько минут он внимательно изучал пожелтевшую бумагу, слегка шевеля губами, будто подсчитывал что-то в уме.

– Этой карте, – произнес он, нарушив тишину, которая длилась уже больше пятнадцати минут, – почти двести лет.

– Сэр? – переспросила Верундиш.

– Двести лет, капитан. У нас величайшая армия во всем мире, а мы не можем достать новую карту этой проклятой местности. Вам что-то нужно, капитан?

Верундиш открыла было рот, но Тамас не дал ей вставить и слова.

– Даржа – одна из старейших крепостей Гурлы. Стены пронизаны защитной магией, земля у подножия крепости напичкана охранными заклятьями, которые убьют ступившего на них человека.

Тамас отошел от стола и принялся расхаживать из одного конца палатки в другой.

– Фельдмаршал Беравич выделил мне лишь половину бригады и четырех избранных. Даржу может удерживать сотня человек, а у шаха, который там прячется, их больше тысячи. И семеро избранных. Семеро!

Тамас плюхнулся на стул и глянул на Верундиш.