Пороки

Его губы такие же сильные, опытные. Они знают, что мне нужно в тот или иной момент времени, как лучше двигаться, когда проникнуть языком в рот, когда сплестись с моим в борьбе. В той битве, в которой я неосознанно капитулирую.

Жесткая рука смещается с лица. Она больше не сжимает сильно, а наоборот, нежно гладит кожу. Правая рука на затылке, левая очерчивает мои изгибы. Проходит по груди, минует талию, останавливается на попе, сжав ее до легкой боли. Его прикосновения вызывают непрошеные чувства, тот пожар внутри, накал страстей, который когда-то существовал между нами. Он не угас, стал более жарким, нужным, обжигающим не только тело, но и душу.

Горю в его руках, плавлюсь. Прошлое тут же настигает меня. Не то мрачное, за которое чувствую себя виноватой по сей день, а радужное, счастливое. Когда мы оставались наедине, когда он сладостно пытал меня, доводил до исступления.

– Хочешь меня. – Его рука тут же задирает платье, а пальцы проникают в запретную зону. Туда, где их ждут и в то же время не желают ощущать.

– Я не… Ах! – вскрикиваю, когда он слегка касается набухшей плоти.

Меня будто бьет сильным ударом тока. Двести двадцать вольт, не меньше. Пронзает насквозь. Заставляет выгибаться навстречу, поддаваться его напору, его движениям.

– Как же я скучал по тебе… – горячо шепчет на ухо Себастьян, не разрывая со мной зрительного контакта. Снова касается моих губ, проникает языком, сплетается с моим.

Пытаюсь сопротивляться, но бесполезно. Разум проигрывает чувствам. Я хочу дотронуться до этого мужчины. До его татуировки на предплечье с непонятными символами, до каменных мышц, до крепкой груди, внутри которой бьется сердце. Быстро-быстро. Как у меня сейчас.

Мы задыхаемся. Разрываемся на части. Боремся за эту страсть. Я борюсь, мысленно коря себя. В голове будто появились два непонятных голоса и нашептывают слова, противореча друг другу.

«Как же ты скучала».

«Он убил твою семью».

«Ты хочешь его, не отрицай».

«Он погубил твоего брата и завладел тобой».

«Ты любила его, а он тебя».

«Он предатель, тебе пришлось бежать от него».

Нет! Не могу я так! Не могу!

– Мама!

Радостный возглас дочери из гостиной отрезвляет, вытесняет животную похоть прочь. Отрываюсь от Себастьяна и отталкиваю его. Мужчина не предпринимает попыток снова наброситься на меня. Оба тяжело дышим. Я не в состоянии взглянуть на него. Потому что чувствую на себе его прожигающий взгляд. Горячий. Поглощенный поволокой дикого желания. Наверняка полностью черный, потому что радужка слилась со зрачком.

– Уйди!

– Нет. – Он подходит ближе, но не с целью снова зажечь между нами еще не погасшее пламя. Молча поправляет задравшееся платье и обнимает ослабевшее тело. А я хочу сопротивляться, хочу вновь оттолкнуть, не ощущать мяту, смешанную с древесным запахом. Борюсь с собой до последнего.

И побеждаю, вывернувшись из крепких объятий.

– Пожалуйста, уйди.

Себастьян глубоко вздыхает, отходит на пару шагов и произносит тихо, но вкрадчиво, почти по слогам:

– Запомни, я больше никогда не уйду. Как бы ты ни желала остаться одна, я буду присутствовать в твоей жизни до конца. Только смерть избавит тебя от меня, это ясно?

Молча проглатываю его слова. Молча ощущаю бешеный пульс в висках. Молча смотрю, как он покидает кухню, прощается с дочерью, готовой заплакать. Как хлопает входная дверь. Молча осознаю, что моя жизнь не станет прежней. Убеждаюсь в этом который раз и который раз даю себе обещание избавиться от навязчивого присутствия Себастьяна Гранда.

Но сейчас понимаю, что это окажется гораздо труднее, чем я думала, потому что разум с чувствами еще долго будут договариваться между собой.

Глава 14

– А папа сегодня придет? – с надеждой в шоколадных глазах спрашивает моя принцесса. Делаю вид, что меня этот вопрос не напрягает, отвечаю спокойно:

– Не знаю, солнышко. Вряд ли.

– Он обещал!

– Значит, нужно подождать. Вдруг он занят на работе?

– Ладно.

Отворачиваюсь к тостеру, закладываю хлеб, стараясь не думать о вопросе дочери, но не могу не услышать тихий грустный вздох. Уже который раз за неделю. Так и знала, что этим все закончится. Аманда недавно проснулась, умылась и сидит за столом в ожидании тостов. А я так и стою, пялясь на тостер, не замечая, когда он подбрасывает куски хрустящего хлеба.

– Мама, хлеб горит! – звонкий голос дочери вытаскивает меня из раздумий. Тосты получились черными, придется выкинуть.

А все из-за невнимательности, рассеянности. Все из-за Себастьяна, который не выходит из головы целую неделю. Что-нибудь да напоминает о нем. Кухня, где мы чуть не отдались страсти, Аманда, постоянная спрашивающая, где папа, чувство вины, гложущее внутри. Оно не гаснет, лишь усиливается.

Ведь вчера я чуть не отдалась убийце своей семьи…