Пороки моего мужа

— Я не про себя. Я про тебя. Твоя рука. Я укусила. Выглядит некрасиво. Опухло… Что сделать, скажи? Ты говория, я буду делать. Тебе, наверное, левой рукой не удобно, — затараторила.

— Я хорошо управляюсь левой рукой. Сам.

— Нет! — жестко отрезала.

Еще и аптечку к груди прижала, как драгоценность.

— Я не маленькая. Я не глупая. Я не… Я не криворукая, в конце концов. Ты можешь мне доверить и довериться… тоже. Просто скажи, объясни. Я пойму. Я все-все пойму, — вытерла слезы.

— Ну что ты поймешь, ягненок. Мы разные. Мои желания не для такой нежной девочки, как ты. Больше не повторится.

Как тяжело говорить.

Еще тяжелее, когда изнутри до сих пор пекло. Ведь демон косился на Ясмин — ее кожа, вздернутая кверху грудь, тугие соски, до сих пор торчком. Она голая со мной на кровати и лучше не знать, как сильно изнутри топило желанием продолжить.

— Так мы обрабатываем твою рану? Или нет? — спросила она. — Ты упрям. Я буду упрямее тебя.

— Вот как? — заинтересовался невольно.

Хотя, к черту эти расшаркивания о якобы невольной заинтересованности. Я давно и глубоко, прочно на нее подсел.

— Это я с малых лет занималась танцами, а не ты. Меня сломало, а не тебя. Ты и представить себе не можешь, как много ты для меня значишь. Я была вне себя от счастья, когда узнала, что мы поженимся. Я не знаю, о чем думал ты в день нашей свадьбы. Но я, пока ты держал меня за руку, и надевал на палец вот это кольцо, все время повторяла: “Клянусь любить тебя в горе и в радости, в богатстве и бедности, в болезни и здравии, пока смерть не разлучит нас”.

Я мог бы привычно отмолчаться или снова уйти в себя. Но внезапно выдал:

— Я думал о том, как буду тебя трахать.

Выдохнул. Начал диктовать, что делать. Ясмин обработала мою руку.

— Правда думал? — шепнула пересохшим голосом.

Я почувствовал ее взгляд на себе. Такой горячий, требовательный…

Осмелился посмотреть, заглянуть ей в глаза — ни капли осуждения.

Только любопытство, нетерпение, жажда.

О, сколько огня.

Как бы не обжечься.

Есть и сомнения.

— Думал обо мне? — уточнила. Сомнения стали сильнее.

Так вот чего она боялась.

Боялась, что я не ее хотел, а других.

— Думал ли я о тебе? Нет. Не думал. Представлял все. В красках. В звуках.

— Меня?

— Разумеется.

— И? Я так плохо помню нашу ночь. Ужасно плохо. Мне казалось, я тебя расстроила. Разочаровала.

— Едва дотерпел. Немного напоил тебя. Пытался быть осторожным. Ты тряслась так, будто я уже превратился в животное, и меня как будто откатило. Все. Я для себя этот вопрос закрыл. И вот ты… Взламываешь эту темницу, выпускаешь на волю все это темное. Зачем?

— Ты кое в чем прав.

Ясмин отложила аптечку и медленно повела ладонью вверх по моей руке, не касаясь раны. Пальчики крались по напряженным мышцам, затанцевали на плечах, спустились на грудь.

— Прекрати, — попросил, когда она погладила пресс.

Потом сомкнула пальцы вокруг члена.

— Я специально не заперла дверь. Нарочно не надела белье, — шепнула, покраснев. — Я хотела, чтобы ты пришел. Ворвался…

Стон сорвался с моих губ.

— Покажи. Я хочу тебя… Я все равно тебя хочу. Ужасно хочу.

Я опустил взгляд вниз, глядя, как ее пальцы сновали по члену — неумело, но очень старательно. Она даже язычок от усердия высунула, и меня это подстегнуло, пожалуй, не меньше, чем самая грязная фантазия с ее участием.

— Вот так, — поправил ее пальцы, сжал своими. — Жестче.

— Лео… — простонала она, боднула лбом мое плечо, начала целовать шею. — Хочу тебя. Показывай мне, расскажи. Расскажи, что ты хочешь. Скажи, как бы ты это делал со мной в ту ночь…

Глава 24

Леонид

Ее пальцы, снующие по члену, довольно быстро поймали тот самый темп, который мне нравился.

И ее готовность, настойчивость вопреки всему, жар тела, влажные губы — таки дрожащие на моей замурашенной коже.

— Хочу услышать. Разве я прошу много?

Если все будет только хуже после этого?

Хотя что может быть хуже, чем постоянно себе отказывать в желаемом и брать суррогат вместо настоящего?

Давить подделкой, обманывая себя.

— Хочешь знать?

— Очень.

Наклонил голову, сжал крепко хрупкую шейку, впился в ее рот своим, наказывая за дерзкие предложения.

За соблазн.

За то, что водила сладкой ладошкой перед носом у каждого демона и дразнила доступностью, возможностью.

Что, если… И сердце, перегруженное впечатлениями, скатилось в обрыв, пропитываясь ядом надежд, всасывая их, как губка.

Первое слово выдавил из себя с трудом, преодолевая собственные же барьеры, выстроенные в целый лабиринт.

Следующее — легче.

Когда вода находит тайные тропки, потом пробивает для себя тоннель, и льется потоком. Так и из меня хлынуло…

Задыхающимся потоком слов, обрывков мыслей, предложений.

Выдыхал в ее распахнутый рот, сминал язык. кусал его, всасывая, брал опухшие губы и тянул, дерзал сладко, до болезненного удушенного стона.

Тормозил, едва не сдавая назад, но потом натыкался на ее рот, упрямо выпрашивающий:

— Еще… Еще…