Порошок идеологии (сборник)

Ольга лежала без чувств. Василий принес воды. Николай приподнял голову Ольги. Она глотнула раз другой и открыла глаза.

Филькин затих. Его пальто расстегнулось, затылок уперся в пол, морщинистый кадык выдавался над воротником. Василий взглянул на него, сел на кровать и начал скрести затылок.

– Однако, это история! – сказал раздумчиво Василий. – Это скверная история, ребята! Были выстрелы, их, верно, слышали снаружи. Сейчас сбежится народ, могут взломать дверь… Да и, кроме того, если все обойдется, что мы будем делать с этим вот… трупом?

* * *

Дул ветер, хлестал холодный дождь, желтые фонари едва мерцали во мраке.

Извозчик с поднятым клеенчатым верхом коляски ехал вдоль Тихой улицы. Дождь барабанил сверху, колеса заливала вода, извозчик сидел в коляске и подстегивал лошадь вожжами. Лошадь сама пробивалась сквозь ветер и дождь.

– Извозчик!.. – окликнули из темноты.

Извозчик выглянул наружу. Дождь почти ослеплял его. Трое людей стояли на мостовой. У всех троих были нахлобучены шляпы, их лиц не было видно. Средний, самый высокий, в рыжем пальто, обнимал за шею двух других. Он как-то странно обвисал у них на руках. – Ехать, что ли?.. – спросил полусонный извозчик.

Он отстегнул передник и перебрался на козлы. Двое людей двинулись и с трудом подняли третьего в экипаж. Его голова склонялась то к одному, то к другому, ноги волочились по подножке. «Будто мертвый»… – невольно подумал извозчик. Ему в глаза бросились кончики рыжих усов, торчащих из-под кепки самого низкого из трех.

– Пьяного везем… – глухим голосом сказал провожатый. – Домой доставить нужно. На набережную, к Каменному мосту. Знаешь? Пошел!..

Извозчик подхлестнул лошадь. Сидящие сзади молчали. Дождь бил спереди, задевал их по лицам. Но седокам не было это неприятно. Потому что двое боковых – Николай и Василий – давно уже не нюхали свежею воздуха, а сидящий в середине был тем, что раньше носило имя Ферапонта Ивановича Филькина. Он был мертв. Он путешествовал последний раз к месту своею вечною успокоенья.

Около моста седоки отпустили извозчика. Дождь лил, не переставая. Висячий фонарь качался над железными перилами моста. Вздувшаяся река бесшумно катилась внизу. Кругом не было ни души, городовой сидел в своей полосатой будке.

Все трое взошли на мост. Задыхаясь от усилий, Василий и Николай тащили тяжелый труп. Он плотно обнимал их за шею мокрыми рукавами. Они подошли к перилам.

Вода бежала внизу, быстрая и черная, разбиваясь о быки. Казалось, трое людей пристально смотрят сверху в эту воду. Но вот один из смотрящих наклонился, с него свалилась шляпа, он перегнулся совсем и, кружась, полетел в далекую бездну…

– Так, – сказал Николай, вытирая свое бледное лицо. – С этим покончено. Он не всплывет… панцирь потопит его. Но что будет теперь с ребенком и Вачнадзе?..

И, не смотря вниз, они быстро зашагали назад – навстречу дождю и ветру.

* * *

На этом, собственно говоря, кончается повесть о старом доме.

– Как? – скажет разочарованный читатель. – Но это еще не конец!.. Хорошо, Филькин умер. Его бросили в реку. Туда ему и дорога!.. Но другие?.. Что сталось с подпольщиками, нашими друзьями?.. Освободили ли Вачнадзе? Продолжала ли работать типография?.. Не раскрыла ли ее снова охранка?.. Филькин умер, но ведь остался жить Архимедов!.. И, наконец, разве не поразило всех исчезновение знаменитого русского сыщика?..

Ответим на эти вопросы по порядку.

Вачнадзе освободили очень скоро. Филькин просил задержать его до утра. Утром Филькин не явился, ребенок кричал, в полиции сообразили, что незачем зря задерживать невинного человека. Кроме того, двое замолвили словечко за Вачнадзе – городовой, чтобы получить очередную благодарность, и молодой жандарм, чтобы отомстить за своего друга Архимедова.

У Вачнадзе был второй ключ от двери. Он явился домой к как будто бы запертой лавке. Взволнованный дворник встретил его. Он клялся и божился, что ночью из лавки слышались выстрелы и был виден слабый свет. Но Вачнадзе сделал удивленное лицо и спросил только, видел ли он, что лавка осталась пустая, и один из ушедших запер ее на ключ? А потом он поблагодарил дворника за беспокойство, и, пряча деньги в карман, тот перестал задавать бесполезные вопросы.

Типография продолжала существовать. Она выпустила и распространила еще не одну тысячу листовок. Василий перешел на другую работу, вместо него прислали нового подпольщика. Николай, Ольга и Вачнадзе продолжали работать в типографии.

А Архимедов? А отношение к пропаже Филькина?

На этом лучше всего даст ответ разговор, происходивший в «Отделе Наружного Наблюдения» месяца через два после описанных событий.

Этот разговор вели трое: почтенный господин в золотых очках и с тростью с костяным набалдашником, оборванец с фуражкой, сдвинутой набекрень, и юноша с бородавкой, одетый в студенческое пальто. Этот юноша теперь уже не молчал, как раньше. Он не был новичком и философствовал, как старый филер.