Порождая бурю

— Хочешь показать шрам моему…

— Нет, Бенджамин, спасибо. Я хочу, чтобы он оставался таким, как есть, как напоминание.

— О чем? — в голосе Бенджамина чувствовалось непонимание ее выбора.

— О предательстве. О разочаровании! О нелюбви! И потом он мне нравится. Знаешь, на последний день рождения я заказала отцу торт с фотографией этого самого шрама. Мать сказала, что он выбросил его прямо в коробке, едва увидел.

У Бенджамина было какое-то потрясенное выражение лица. Ее поступок скорее вызывал у него недоумение и отторжение, чем одобрение изощренного чувства юмора.

— Почему он делал это с тобой?

— Потому что… потому что я не соответствовала его представлениям и ожиданиям..

Розалия никогда не стеснялась этой истории, но и не рассказывала ее направо и налево. От нее все еще щипало в носу и слезились глаза, но она научилась справляться и с этим. По-своему. История ее семьи была очень личной частью ее жизни, но Бенджамину, кажется, можно было доверять. Поэтому она рассказала ему «почему». А он ни разу не перебил ее и не задал ни одного вопроса.

— Я наскучила тебе, — наигранно воскликнула Розалия: на самом деле она так совсем не думала, ведь все было написано на его лице.

— Конечно, нет! Я просто… мне очень жаль, что у тебя не было любящих родителей

Розалия поднялась и отошла в сторону.

— А этот вечер начался гораздо веселее, чем закончился, — заметила она и посмотрела на Бенджамина в зеркале.

— Жалеешь? — спросил он, пока подходил к ней ближе.

— Я ни о чем не жалею.

Это, конечно, была неправда. Розалия жалела о многом. О нелюбви отца и слабости матери, о смерти Луиджи и своем горе. О братьях, которых не хотела знать, о своей несдержанности… О многом. И не знала, как побороть это подтачивающее изнутри чувство.

Они еще долго разговаривали в машине перед домом. Розалии не хотелось подниматься в квартиру, и Бенджамин тоже не торопился. Он чаще слушал, а если ему задавали вопрос, то непременно начинал отвечать со своего «хм» на выдохе, которое так нравилось девушке. Сложно было сдержать улыбку, когда она это слышала. Бенджамин даже спросил ее, почему она улыбается, казалось бы, без видимой причины.

— Мне нравится твое «хм», — хихикнула Розалия. — Ты часто говоришь его.

— Хм… не замечал, — ответил Бенджамин, осознавая в тот самый момент, что только что произнес это слово, и тогда рассмеялся вместе с Розалией. — Ты права! Хм…

На этот раз он сделал это специально, но девушка снова задорно рассмеялась.

— Ты нравишься мне, Рози, — он дотронулся кончиками пальцев до ее щеки.

— Я заметила…

Розалия сразу заторопилась домой, чтобы избежать неловкости, которую испытала от признания. Обычно этого не случалось, но Бенджамин, суда по всему, не видел в ней только сексуальный объект, а к этому она не привыкла. Он слушал ее. Кажется ему было не все равно.

Эти мысли заняли все выходные, пока Розалия работала в дежурной аптеке. Они накатывали и отступали, словно легкие волны на берег во время штиля. Бенджамин звал ее на ужин, но она, к собственной радости, была вынуждена отказаться, не прибегая к вранью. В понедельник ей тоже пришлось отпроситься с уроков из-за неотложного дела. Вопрос она решала через сообщения, поэтому лично с Бенджамином не пересекалась. А в свой долгожданный выходной в среду решила пойти на пляж.

После огненного лета осень тоже выдалась жаркой и даже засушливой. В середине ноября, когда солнце стояло высоко, было жарко, а смельчаки еще купались. Вода оставалась теплой, а песок прогревался так, что ничем не отличался от летнего.

Розалия вышла из дома в полдень. В большой сумке лежал сэндвич и бутылка воды, полотенце и книга. Купальник уже был на ней. Ветерок обдувал прохладой, но лежать на песке было даже жарко. Книга скоро наскучила, а шуршащий плеск волн породил любопытство потрогать воду. Она оказалась прохладной, какая обычно бывает в конце мая, но не холодной, когда после шторма заходишь в воду и ломит ступни. Идея искупаться была напрочь исключена, и Розалия просто стояла на мелких камнях и перебирала их пальцами правой ступни. Она уже собиралась вернуться на полотенце и развернулась спиной к морю, когда заметила у входа на пляж знакомую фигуру.

Сначала Розалия подумала, что ошиблась, ведь из всех диких пляжей за городом, а их было девять, Бенджамин не мог выбрать именно этот. Но чем ближе он подходил, тем очевидней было совпадение. Впрочем, даже издалека она узнала его, и, разволновавшись, сначала хотела метнуться к полотенцу, чтобы занять менее уязвимое положение, но потом передумала. Вместо этого она уверенно пошла ему навстречу.

— Из всех пляжей ты выбрал именно этот! — с улыбкой воскликнула она.

Бенджамин подошел к ней, бросил рюкзак на песок и наклонился, чтобы поцеловать. Розалия предусмотрительно подставила ему правую щеку, но он к ней даже не прикоснулся, а дождался, когда она повернет к нему лицо, недоумевая, почему он не целует, и только тогда прикоснулся губами к ее губам.

— Щеку оставь для подруг и Бузато… — прокомментировал Бенджамин свое нежелание довольствоваться малым. — Как водичка?

— Приятно освежает…