Порождая бурю

От этих слов Розалия, ему показалось, изменилась в лице, только он не понял истинную причину. Глаза ее вспыхнули, и лицо приняло воинствующий вид, которого до этого не было. Она поспешно сжала руки на груди, как будто боялась ударить и теперь сдерживала сама себя.

— Уходи, — прошипела она и, обойдя его, открыла дверь.

— Завтра это не должно повториться! — уже спокойнее проговорил Бенджамин, когда выходил. — Завтра ты будешь не одна. И можешь подвести своих подруг!

За ним закрылась дверь, очень тихо и мягко из-за автоматического доводчика, а не потому, что Розалия сама притворила ее со всей деликатностью, на какую была способна. И как в доказательство правдивости догадки, из номера донесся брякающий звук чего-то, что сначала полетело в стену, а потом упало на пол.

Бенджамин злился на себя и Розалию. Он осознал, что поступил не профессионально. Надо было сохранять спокойствие и дать ей объяснить. Ведь не орет же он на своих пациентов, если они все еще не могут свободно двигать конечностями после десятка занятий, как это описано в учебниках. Но с ней он скатился в личную область отношений. Его просто злило ее второе место. И почему? Потому что она могла больше, потому что она пропала.

Его искал Адриано, чтобы обсудить завтрашний день, но Бенджамин предложил встретиться пораньше за завтраком, а сейчас отдохнуть. Разговаривать с кем-то после Розалии не хотелось, как будто это могло нарушить его мысли о том, что только что случилась между ними.

Он сходил в душ и лег в постель, но ему не спалось. В номере было душно, и Бенджамин снял футболку и открыл окно. Недовольство собой и сложившейся ситуацией свербело в груди и голове. Этакая смесь собственной правоты и чувства вины за то, что позволил себе перейти границу рабочих отношений. Он должен был отчитать Розалию, но не должен был быть вовлечен эмоционально.

В конце концов Бенджамин задремал, но поднялся с постели, потому что услышал тихий стук в дверь. Перед ним стояла Рози, бледная и взъерошенная. Левой рукой она прижимала к себе правую руку, согнутую в локте.

— Что такое? — спросил Бенджамин через порог гораздо грубее, чем ему самому хотелось бы.

— Мне нужно обезболивающее. У меня ничего нет. А я не могу спать!

Он сразу впустил ее и закрыл за ней дверь. Розалия не стала проходить вглубь комнаты, а осталась стоять у двери в ожидании, что будет и что скажет Бенджамин дальше.

— Где болит, Рози?

Она показала. Но он не мог дать ей чудесную таблетку, потому что у него ее просто не было.

— Я могу только попробовать снять боль массажем. Но я не гарантирую успех. Садись сюда.

Розалия села на край кровати спиной к нему. Бенджамин помог ей снять спортивную кофту. Она осталась только в топе, и комната сразу наполнилась ароматом ее духов на теплой коже. Казалось, этот запах врывался в мозг огненным шаром и разрывался там на миллионы мелких огней. И только желание впитать ее всю в себя пульсировало в висках. Именно поэтому он поручил сеансы массажа своей сотруднице. Сам он не смел к ней прикасаться — конфликт интересов был очевиден.

Однако сейчас другого выбора не оставалось. И Бенджамин, хмыкнув, дотронулся до плеча девушки. Она вздрогнула — руки у него оказались холодными. Тогда он неловко извинился и приступил к работе. Он чувствовал, как напряжены ее мышцы, Розалия как будто сопротивлялась его прикосновениям. На самом же деле Бенджамин знал, что ей просто было больно.

— Розалия, мне мешает бретелька…

Не сказав ни слова, девушка стащила через голову топ и прикрыла им грудь. Бенджамин помедлил и снова начал массировать плечо и руку. Он делал это долго и понемногу ощущал под пальцами, как тело начинало расслабляться.

— Прости меня за то, что так накричал на тебя, — выдавил из себя он — слова не давались ему так легко, как хотелось бы.

— Все в порядке, — проговорила Розалия голосом, в котором не все было в порядке. — Я привыкла.

Бенджамина затрясло от гнева. Он оставил в покое плечи Розалии и сел перед ней на кровать. Она осталась в той же позе с прижатым к груди черным топом и только смотрела на него.

— К чему ты привыкла? — спросил он настолько спокойно, насколько мог в тот момент. — Что тебя ругают? Отчитывают?

— Что кто-то ставит свое личное выше моего, считая, что я тоже должна так думать!

— Рози…

— Что кто-то считает мои желания и чувства незначительными, ничтожными…

— Это не так… — Бенджамин чувствовал себя эгоистичным придурком, который не справился с эмоциями и обидел дорогого для него человека. — Я переживал за тебя. Я перешел границу, понимаешь… Я очень хотел увидеть тебя на верхушке пьедестала.

— Я тоже, — отрезала Розалия, — но сегодня не получилось! Я хочу, чтобы переживали за меня, а не мои успехи!