Порождая бурю

Перед Бенджамином снова появилась, словно оборотень, мягкая кошка. Она взмахнула своими мягкими руками и обняла его за шею, плотно прижимаясь всем телом. А он еще некоторое время упрямо смотрел ей в глаза, давая понять, что все еще сердится. Но Розалия уже знала, что он скоро сдастся. Едва она коснулась его губами, как он прижал ее к себе.

— Ты никогда не сожалеешь о своих поступках, я помню… — проговорил Бенджамин, оторвавшись от Розалии лишь на пару сантиметров.

Нет, именно в тот момент она не сожалела, но ей было неловко, и она хотела замолить свое поверхностное поведение, предложив ему свое тело. А в общем, Розалия сожалела о чем-то постоянно, но едва ли когда-либо призналась в этом хотя бы одной живой душе.

Как и раньше Розалия выбиралась из дома Бенджамина ночью, словно воришка. Хотя на этот раз она была уверена — он не спал. С его стороны не доносилось глубокого ровного дыхания, которое она слышала прежде. Но он почему-то никак не выдавал себя. Оставаться до утра у Розалии не было никакого желания, но и уходить, зная, что Бенджамин не спит, казалось совсем нелепым. Поэтому она даже не торопилась, а спокойно одевалась в ожидании, когда же он окликнет ее. Но этого не произошло.

Розалия не тихо захлопнула входную дверь и обернулась на окна. На втором этаже в спальне горел свет.

37. Реальное положение вещей

Внизу громко захлопнулась входная дверь. Этот звук показался Бенджамину не просто сильным, но оглушающим, как будто применили всю имеющуюся силу. Спать и до этого не было желания, но теперь пропала всякая надежда на сон. Ему бы хотелось не знать, почему Розалия каждый раз уходила, но прятать голову в песок не было в его правилах. Розалия всего лишь удовлетворяла свои потребности: физические ли или эмоциональные. Большего она не хотела, да и вряд ли была способна на большее. Иногда Бенджамину казалось, что в глазах ее проскакивали огоньки человечности, и он ей дорог хотя бы отдаленно на столько, на сколько она дорога ему. Но слова любви ни разу даже по ошибке не пытались сорваться с ее губ. Вместо этого она продолжала раздражаться, сердиться, чудить и не извиняться.

Конечно, в моменты затишья, Рози была чудесна: ее улыбка, запах и взгляд сводили Бенджамина с ума. Он мог любоваться ею до бесконечности, находя в чертах и движениях что-то новое, что снова увлекало его. Он любил наблюдать за ее глазами, когда она переставала сердиться и как будто возвращалась к нему на землю. Он любил ее. Любил даже тогда, когда она не извинялась за свои поступки, когда не признавала чужой правоты, когда доказывала свою точку зрения, не считаясь с мнением других. Любил даже тогда, когда она уходила от него ночью, пока он делал вид, что спал.

И это причиняло Бенджамину боль. Как и осознание того, что Розалия сама поцеловала Аугусто. В действие алкоголя он не верил. Тогда зачем? Что она пыталась доказать себе?

Промучившись до утра между тяжелой дремой и полным отсутствием сна, Бенджамин рано встал и уехал в порт, чтобы выйти в море как только рассветет. О Розалии невозможно было забыть, но оградиться физически не составляло труда. При всех ее способностях, она не смогла бы найти его на лодке. Подобно многим влюбленным до него в голову ему приходили иррациональные мысли, что Рози ищет его, а он не доступен. Как и прежде мысли эти на ее счёт были ошибочными: она не только не искала его, но в понедельник утром сообщила, что не сможет прийти в школу. Причина не уточнялась, а спрашивать Бенджамин не стал.

О том, что Розалии не будет ни в среду, ни в пятницу он узнал от Марии Луизы.

— Хм… Она сказала, почему?

— Нет. Ты же знаешь ее, она никогда ничего не объясняет, особенно мне. Может, заболела гриппом, сейчас ходит. Голос у нее был, словно нос заложен.

— Спасибо, Мария Луиза. Я позвоню ей.

Но Розалия не ответила ему. Бенджамин оставался в полном неведении, почему она не вышла на работу. А тем временем коллеги спрашивали, почему ее нет, когда их просили подменить ее на занятиях.

— Что с ней на этот раз? — недовольно спросил Адриано.

— Я не знаю, — скрывая раздражение ответил Бенджамин.

— Все понятно. Все как обычно!

— Что как обычно? — зацепился Бенджамин.

— Подводит, как обычно. Ничего не объясняет, как обычно. Ставит других в неудобное положение, как обычно. Продолжать?

Адриано свирепо раздувал ноздри. Его густая борода и усы делали его еще более сердитым.

— Ты никогда не рассказывал мне, что произошло между вами. Почему ты так относишься к ней?

— Я отношусь к ней так же, как она хочет, чтобы к ней относились…

— И все же. Что произошло? — настаивал Бенджамин.

— Ты уверен, что хочешь знать это, учитывая, что ты с ней… в общем, у вас отношения.

— Да, уверен.

Адриано криво улыбнулся одними губами. Лицо его при этом покраснело. Он несколько раз провел ладонью по пушистым кудрявым волосам, забранным в “хвост”, а потом вдохнул воздух так, что грудная клетка приподнялась и разошлись полы каратеги.