Порождение магии

— Мы разбили лагерь, выпивали и разговаривали. Внезапно он оказался передо мной абсолютно обнаженным. И это было… прекрасно, — он глубоко вздохнул, прежде чем погрузиться в самую тяжелую часть рассказа. — Следующее, что я помню, как он сидел у меня на коленях, и мы… целовались. Я…не обращал внимания ни на что другое. Внезапно Зефир исчез. Я открыл глаза и увидел, как трое мужчин избивали его, а еще трое двигались на меня. Я подскочил, смог справиться с ними, но когда подошел к нему…

Наконец, он снова посмотрел на брата.

— Насколько он плох?

Виннстон сочувственно посмотрел на него.

— Сломано несколько костей, и он потерял много крови. Но Грегори больше беспокоит его голова.

— Он был в сознании, когда ты ушел?

— Да.

Штейн снова вздохнул и сел. Боль притупилась, но все еще напоминала о себе.

— Понятия не имею, что за существа напали на нас. Они были похожи на людей, но прибегали больше к магии, а не физической силе. Даже когда я принял форму гаргульи, они смогли причинить мне боль. Когда я доставил Зефира к порогу Грегори, то вернулся в наш лагерь, но все тела исчезли. Я думал, что убил их, но там не осталось ни малейшего признака присутствия нападавших.

— Возможно, ты лишь ранил некоторых, а остальные смогли их увести.

Он покачал головой.

— Я так не думаю. Но я так устал, что мог пропустить их следы. У меня хватило сил лишь на то, чтобы забраться на дерево и ждать, когда кто-нибудь меня найдет. Я знал, что один из вас придет.

Виннстон поднялся и прошелся по комнате.

— Нам стоит предупредить короля о том, что в королевстве появились жестокие существа.

— Но что, если они напали на нас потому, что мы…

Винни остановился и посмотрел на Штейна.

— Ты не знаешь настоящей причины нападения, брат. Со спины Зефира вполне можно ошибочно принять за женщину. Кроме того, ты не первый человек в Халстриде, который спал с мужчинами.

Щеки Штейна покрыл румянец.

— Знаю, но Владык наделили нечеловеческой силой. Сделали нас защитниками. Не уверен, что кто-то из волшебников рассчитывал, что один из нас предпочтет спать с мужчиной.

— Ты не уверен в том, кто на вас напал. Возможно, они даже не являются жителями Халстрида.

Он думал над этим.

— Вероятно, их просто оскорбил такой поступок?

— Не важно. Вы были в лесу, где достаточно места, чтобы они смогли избежать встречи с вами при желании. На вас напали без причины, серьезно ранен посол дружественного королевства. Такое не может остаться безнаказанным.

— Ты прав. Конечно, — он опустил голову.

Виннстон подошел к брату и опустился так, чтобы посмотреть ему прямо в глаза.

— Тебе не нужно повторять все, что с тобой произошло. Все, что тебе нужно сказать, так это то, что вы разбили лагерь, разговаривали, выпивали, сидя у огня. В этот момент на вас напали. Очень похоже на правду.

Штейн выдержал взгляд брата и кивнул.

— Очень похоже. Но что, если то, о чем я умолчу, будет важным?

— Мы этого не узнаем, пока не найдем их. Я предлагаю пока оставить это, а дальше будет видно.

Любовь, облегчение и радость наполняли Штейна и душили его. Он снова просто кивнул, но не смог произнести ни слова.

Винни улыбнулся и сжал плечо брата, прежде чем подняться.

— Все будет хорошо, брат. Не волнуйся.

Штейн поднялся и потянулся, уже почти до конца излечившийся.

— Теперь ты направишься в замок Грегори?

— Да. Мы можем немедленно вернуться, если ты хорошо себя чувствуешь.

Желание вернуться к Зефиру было сильным, но его чувство долга затмило все.

— Нет. Я отправлюсь к королю с известиями о нападении.

— Он уже знает. Ты можешь пойти со мной, если хочешь.

Он отвернулся, избегая изучающий взгляд брата, и потер внезапно разболевшуюся грудь.

— Нет.

— А если он спросит о тебе?

Штейн прикрыл глаза и глубоко вздохнул. Мысли о Зефире наполнили его разум, но он отогнал их и решил, что лучше никогда больше о нем не вспоминать.

— Скажи ему, что я в порядке и… желаю ему выздоровления.

Виннстон молчал целую минуту. Затем он направился к двери, звук его шагов эхом разносился по комнате.

— Все хорошо, брат. Я передам ему, — произнес он, открыв дверь.

Дверь с громким стуком закрылась у него за спиной. Грудь защемило от боли, которую, по мнению Штейна, не смогли бы унять волшебники. Он не мог перестать думать о серебряных глазах и волосах, и не важно, как сильно ему хотелось прогнать их. Воспоминания о нежной, упругой, алебастровой коже вызывали зуд от желания вновь прикоснуться к ней. Штейн застонал, обхватив руками голову. Виннстон не осуждал его, но это не значит, что другие тоже спокойно отреагируют на его предпочтения. Ему нужно было держать под контролем свои желания, и неважно, каким сильным было желание лететь к Зефиру. Он отправился в спальню, принял душ и переоделся. А затем покинул замок и направился в Кев, надеясь, что сможет забыться в компании одной из своих прекрасных женщин.