Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.

— Если — не знаю как — он все же тот, кем, я подозреваю, он может быть, — ты знаешь, что я имею в виду, — отзови его, пес, или между нами никогда не будет мира — если мы оба выживем.

Анубис хмыкает.

— А когда-то он был?

— Нет, — говорит Озирис, — по правде — нет.

— Но Принц впервые высказал в наш адрес угрозу, он грозится положить конец нашему владычеству.

— Да, и с тех пор минуло уже двенадцать лет, пора начинать действовать. По его словам, у нас в запасе еще века, пока он не выступит против нас. Но выступит он наверняка, ибо всегда держит свое слово. Хотя… Кто знает, что у него на уме?

— Ну уж не я.

— А что у тебя с правой рукой?

— На нее пала тень.

— И мы оба пройдем тем же путем — под тень, — если ты не отзовешь своего посланника. Тифон полностью меняет всю картину. Нам нужно войти в контакт с Принцем, попробовать договориться с ним, умиротворить и задобрить его.

— Слишком он умен, чтобы купиться на лживые посулы, и ты недооцениваешь Вэйкима.

— Нам, может, и в самом деле стоит заключить с ним сделку — не восстанавливая его положения, конечно…

— Нет! Мы победим!

— Докажи это — замени свою руку другой, работающей!

— Хорошо.

— Пока, Анубис, и не забудь, что даже фуга бессильна против Ангела Дома Огня.

— Знаю. Прощай, Ангел Дома Жизни.

— Почему ты величаешь меня былым моим титулом?

— Из-за твоей недостойной боязни, что все вернется на круги своя, как в стародавние дни, Озирис.

— Тогда отзови Вэйкима.

— Нет.

— Тогда, до свидания, глупый Ангел, павший из павших.

— Пока.

И звезды заполняют окно, и сила плещет в нем, пока не закрывает его взмах левой руки меж пылающих жаровен.

Тихо в Доме Мертвых.

Зарисовки

..Жрец-евнух высшей касты ставит свечи перед парой стоптанных башмаков.

..Пес треплет грязную рукавицу, знававшую не один лучший век.

…Слепые Норны бьют по крохотной серебряной наковаленке пальцами-киянками. На металле лежит отрезок голубого света.

Явление Стального Генерала

Вверх смотрит Вэйким и видит Стального Генерала.

— Мне почему-то кажется, что я должен его знать, — говорит Вэйким.

— Ну да! — говорит Врамин, и его глаза и трость мечут зеленое пламя. — Все знают о Генерале, скачущем по свету в одиночку. Со страниц истории доносятся громовые удары копыт его боевого коня, Бронзы. Он летел с эскадрильей Лафайетта. Он прикрывал отступление в долине Джарамы. В лютую стужу помогал удерживать Сталинград. С горсткой друзей пытался захватить Кубу. И на каждом поле боя оставлял он свою частичку. В тяжелую пору жил он в Вашингтоне в палатке, пока другой, знаменитейший генерал не попросил его уйти. Он был бит в Литл-Роке, а в Беркли ему плеснули в лицо кислотой. Он был внесен в черный список, поскольку состоял когда-то членом профсоюза. Канули в Лету все дела, за которые он сражался, но умирала каждый раз с рождением и развитием этих дел его частичка. Кое-как пережил он свой век — с искусственными членами, искусственным сердцем и жилами, со вставными зубами и стеклянным глазом, со вставной челюстью и пластиковыми костями, с вживленными кусочками фарфора и проводами, — пока, наконец, наука не дошла до того, чтобы изготовлять подобные предметы много лучше их природных образцов, — тех, какими наделен обычный человек. И заново перебрали его, заменили ему часть за частью, орган за органом, пока не превзошел он в следующем веке на голову любого человека из плоти и крови. И опять он сражался на стороне восставших, и уничтожали его раз за разом в войнах; сначала — в тех, что вели колонии против материнской планеты, потом — в войнах отдельных миров против Федерации. Он всегда в каком-либо черном списке, но он играет себе на банджо, и ему на это наплевать, ибо он сам поставил себя вне закона, подчиняясь всегда его духу, а не букве. Много раз заменял он металлические свои части на плоть и однажды воплотился даже целиком, — но всегда прислушивается, не зазвучит ли вдали тревожный призыв рога, и вот уже, играя на банджо, устремляется он на помощь — и опять теряет свою человечность Он поднял проигрышную карту со Львом Троцким, который поучал его, что писателям платят слишком мало; он делил товарный вагон с Вуди Гатри, который учил его своей музыке и поучал, что певцам платят слишком мало; он до поры до времени поддерживал Фиделя Кастро и узнал, что юристам платят слишком мало. Почти всегда его используют, обманывают, продают, но его это не волнует, ибо его идеалы важнее для него, чем сама плоть. Теперь же, конечно, дело Принца Который Был Тысячью весьма непопулярно. Из того, что ты говоришь, я заключаю, что если бы кто-то выступил против Дома Жизни и Дома Мертвых, его бы сочли сторонником Принца, которому, по правде говоря, не нужны никакие сторонники, — ну, да это не имеет значения. И я осмелюсь заметить, что ты, Вэйким, против Принца. Я бы также рискнул предположить, что Генерал его поддержит, хотя бы потому, что Принц, поскольку он сам по себе, составляет явное меньшинство. Генерала можно разбить, но никогда нельзя уничтожить, Вэйким. Ну, а вот и он. Если хочешь, можешь спросить его сам.