Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.

Вэйким шагает к Принцу, затем опускает руку и вытаскивает жезл.

Он кричит, и даже Анубис отшатывается назад.

Смехом становится постепенно его крик.

Он поднимает жезл.

— Молчать, собака! Ты попользовался мною! О, как ты мною попользовался! Тысячу лет учил ты меня смерти, чтобы мог я не дрогнув убить своего сына и отца. Но теперь ты видишь перед собою Сета Разрушителя, и дни твои сочтены!

Глаза его сверкают сквозь сеть, покрывающую все тело, а сам он парит над полом. Луч голубого света срывается с жезла, зажатого у него в руке, но Анубис успевает ускользнуть, растворившись с молниеносным жестом и едва слышным воем.

— Мой сын, — говорит Сет и касается плеча Тота.

— Мой сын, — говорит Тот, склоняя голову.

Позади них гаснут языки зеленого света.

Что-то темное кричит среди света, среди ночи — где-то.

Слова

Между нами с тобою — слова,
как известки раствор,
что сцепляет, разделяя,
всех нас воедино.

Их сказать,

тень отбросить от них на страницу (это — переплетение общих страстей,
узнаванье друг в друге себя,
неотличности нашей под кожей)
— возвести из возможности чистой
собор, чтобы стилосом шпиля
метил он бесконечность.

Когда завтра придет, оно будет сегодня,

и ежели не капля,
значит, вечность
блеснет порой на кончике пера,
когда чернила наших голосов
вокруг теснятся ночью неизбывной
и метит лишь раствор границы наших клеток.

— Что это за бред? — спрашивает Князь Юскиф Рыжий, который во главе двадцати своих воинов направляется опустошать приграничные земли своего соседа, Дилвита из Лильяменти.

Его спутники нагибаются пониже, чтобы разобрать в тумане выбитые на валуне слова.

— Княже, я слышал о подобных штуках, — замечает его помощник. — Это дело рук поэта Брамина, он чаще всего именно так и публикуется: бросает свои стихи на ближайший мир, и там они отпечатываются на самом твердом оказавшемся под рукой материале. Он похваляется, что писывал притчи, оды и поэмы на камнях, листьях, даже, как это, на лоне вод.

— Вон оно что! Ну ладно, а какой в этом смысл-то? Может, это доброе предзнаменование?

— Да нет в нем никакого смысла, Князь, ведь все знают, что безумен Врамин, как голинд в пору течки.

— Ну ладно, раз он писал на этом камне, пописаем на него и мы.

— Ха-ха!

Тень и вещество

— Отец? — говорит тень черной лошади на стене замка.

— Да, Тифон.

— Отец!

И раздается звук, от которого могут лопнуть барабанные перепонки.

— Анубис сказал, что ты погиб!

— Он солгал. Озирис, должно быть, поднял Молот со словами, что спасает вселенную, поскольку я терплю поражение?

— Да, так оно и было, — говорит Принц.

— Но я не терпел поражение, я одерживал победу. И уничтожить он хотел меня, а не Безымянное.

— Как ты выжил?

— Чистый рефлекс. В тот самый миг, когда обрушился удар, я нырнул в фугу. Часть удара все-таки настигла меня, и Анубис, наткнувшись на мое бесчувственное тело, умыкнул меня в свой дом. Амуницию мою он разбросал по всем Срединным Мирам и принялся тренировать меня как свое оружие.

— Убить Тота?

— Такое задание он мне дал.

— Тогда он мертв! — восклицает Тифон и, охваченный пламенем, встает на дыбы.

— Уймись, братец, — говорит Принц. — Он же не преуспел, а нам от него еще может быть польза…

Но уже поблекла тень черной лошади, и Принц опускает голову.

Он смотрит на Сета.

— Может, догоним и остановим его?

— Зачем? И так Анубис прожил на тысячу лет дольше, чем следовало. Пусть теперь сам побережется. — И к тому же, как? Даже нам не остановить Тифона, когда нисходит на него безумие.

— Да, правда, — говорит Принц и, повернувшись, обращается к Врамину: — Если ты хочешь еще послужить мне, мой прежний Ангел Седьмого Поста, ступай в Дом Мертвых. Там скоро потребуется кто-нибудь сведущий в управлении его аппаратурой.

— Тифон же был Повелителем Дома Огня, — говорит Врамин.

— Да, но боюсь, он не задержится, отмстив, в Доме Мертвых. Насколько я знаю своего брата, он отправится на поиски хозяина Молота. Озирису не позавидуешь.

 — Тогда я отправляюсь в Дом Мертвых. Не хочешь ли последовать за мной, Мадрак?

— Если у Принца нет на меня других планов.

— Нет, никаких. Ты свободен.

— Господин, — говорит Врамин, — очень мило с твоей стороны вновь довериться мне, зная, какую роль играл я в Войнах Постов...

— Те дни минули, и мы уже не те — разве не так?

— Надеюсь и — спасибо.

Принц складывает руки на груди и склоняет голову. Врамин и Мадрак исчезают.

— Как, — говорит Стальной Генерал, — могу я помочь тебе?

— Мы вновь отправляемся на битву с Безымянным, — говорит Принц Который Был Тысячью. — Не хочешь ли ты быть у нас в резерве?

— Охотно. Позволь мне позвать Бронзу.

— Давай.