Порождения света и тьмы. Джек-из-Тени. Князь Света.

— Вношу поправку. Обычно это не выносится за пределы узкого семейного круга. У Изиды было три сына, один от ее законного супруга и повелителя Озириса, двое других от Сета Разрушителя. От Сета породила она Тифона и Тота. От Озириса — Гора Мстителя, то есть меня.

— Ты — Гор?

— Так меня зовут.

— Ты хочешь уничтожить Тота?

— Так было предписано мне.

— Ты не можешь этого сделать.

— О…

— Пожалуйста, не уходи. Наверное, есть еще вопросы, которые ты хотел бы задать.

— Ни один не приходит на ум.

Но Гор не может сейчас уйти, ибо преисполнен пыла.

— Что ты такое? — интересуется он наконец.

— Я уже сказала тебе.

— Но как стала ты тем, что ты есть, — полуженщиной, полумашиной?

— Это как раз тот вопрос, на который я не могу ответить, — если только мне не подскажут правильный ответ. Но я все же попробую утешить и приободрить тебя, а то ты совсем отчаялся.

— Спасибо. Ты добра ко мне.

— Для мне это наслаждение.

— Мне кажется, что когда-то ты была женщиной.

— Правильно.

— Почему ты перестала ею быть?

— Как я уже сказала, я не могу ответить.

— Могу я как-нибудь помочь тебе, чтобы исполнилось какое-нибудь твое желание?

— Да.

— Как?

— Не могу сказать.

— Тебе доподлинно известно, что Гор не может уничтожить Тота?

— Это наиболее вероятно, если исходить из доступного мне объема мифов.

— Если бы ты была простой смертной, я бы постарался быть добрым к тебе.

— Что это значит?

— За твою чудовищную честность я мог бы полюбить тебя.

— О боже, боже! Ты спас меня.

— О чем это ты?

— Я была обречена прозябать так, покуда не взглянет на меня с любовью некто незаурядный.

— Я вполне мог бы так на тебя взглянуть. Как тебе кажется, это возможно?

— Нет, уж слишком я заезжена.

— Тогда ты не знаешь бога Гора.

— Но это крайне маловероятно.

— Но мне больше некого любить. И посему я люблю тебя.

— Бог Гор любит меня?

— Да.

— Тогда ты — мой Принц, и ты со всем этим кончил...

— Еще не...

— Повремени чуть-чуть, и многое изменится.

— Повременю, — сказал, вставая, Гор.

Называемый сердцем предмет

Врамин проходит по Дому Мертвых. Будь у тебя в месте том глаза, ничего бы это не дало. Так темно тут, что глазу не сыскать для себя работы. Но Врамин зряч и здесь.

Проходит он через огромную залу, и когда добирается до некой точки внутри нее, вспыхивает свет, тусклый и оранжевый, дрожит по углам.

Тогда они поднимаются из появляющихся на полу прозрачных прямоугольников, поднимаются бездыханными, с немигающими очами, возлежат в паре футов над землей, покоятся на незримых катафалках; и всех цветов их одежды, всех оттенков кожа, всех возрастов тела. И есть у одних из них крылья, у других — хвост, у третьих — рога или же длиннющие когти. Кое у кого найдется и весь этот набор; одним в тело встроены какие-то механизмы, другим — нет.

Разносятся стоны, раздается похрустывание суставов, потом возникает движение.

С шорохом и шуршанием, покряхтывая и растирая свои затекшие члены, они садятся, они встают. Потом все низко склоняются перед ним, и одно слово наполняет воздух:

— Хозяин.

Он обращает свои зеленые глаза на толпу, и откуда-то доносится до его уха отзвук смеха.

Поворачиваясь, поворачиваясь, поворачиваясь, размахивает он своей тростью.

Затем приходит неожиданное движение, и вот уже она стоит рядом с ним.

— Врамин, твои новые подданные приветствуют тебя.

— Как ты попала сюда, госпожа?

Но она опять смеется и не отвечает на его вопрос.

— Я тоже пришла воздать тебе честь: славься, Врамин, Повелитель Дома Мертвых!

— Ты добра, госпожа.

— Я более чем добра. Конец уже не далек, и то, чего я желаю, почти у меня в руках.

— Это ты подняла мертвых?

— Конечно.

— Не знаешь ли ты, где сейчас Анубис?

— Нет, но могу тебе помочь его найти.

— Давай тогда уложим мертвецов отдыхать и дальше, чтобы мог я попросить твоей помощи. А также и спросить тебя о предмете твоего желания.

— А я могла тебе ответить.

И вдруг ложатся мертвые и опускаются обратно в могилы. Свет гаснет.

— Ты знаешь, почему сбежал Анубис? — интересуется он.

— Нет, я здесь совсем недавно.

— Он отбыл, преследуемый твоим сыном Тифоном.

И Красная Ведьма улыбается под своей вуалью.

— Безмерно радует меня, что жив Тифон, — говорит она. — А где он сейчас?

— Сейчас домогается он жизни Озириса. Быть может, он отделался уже и от пса, и от птицы.

И смеется она, и ее наперсник прыгает у нее по плечу, обеими руками держась за живот.

— Как это было бы приятно — сейчас! Надо посмотреть, как все это складывается!

— Отлично.

И Врамин чертит в темном воздухе зеленую раму для картины.

Изида прижимается к нему и обеими руками сжимает его руку.

Вдруг в раме возникает картина — и движение.

Изображение тени черной лошади движется по стене.

— Это нам ни о чем не говорит, — замечает Врамин.

— Нет, но все равно приятно снова взглянуть на моего сына. Сына, который содержит в себе Бездну Скагганаука. А где может быть его брат?

— Вместе со своим отцом, они же еще раз отправились биться с Безымянным.

И стоит Изида, потупив глаза, и пробегают по картине волны.

— Я бы взглянула на это, — говорит она наконец.

— До того я бы разыскал Анубиса и Озириса — если они еще живы, и еще Мадрака.

— Хорошо.