Порождения Тьмы

Облизнув пересохшие губы, я с горящими глазами тихо чтобы меня не услышали, полез на крышу машины. Дав себе страшную клятву, во что бы то ни стало завладеть одним из этих луков, я позабыл про всякую осторожность. Держа в руках ножи, я медленно полз на животе по гладкой поверхности крыши – удивительно, но за пролетевшие тысячелетия металл оставался как новенький. Дедры не подозревая об уготованной им участи, неспешно продолжали трапезу. Я свалился им на головы в тот самый момент, когда между ними разгорелся спор за право сожрать оставшуюся ногу трупа. Всем весом упав на хрустнувшую спину взвывшего от боли главаря и постаравшись не задеть его шипы, ловко сломал ему шею, а вслед кинувшемуся бежать подручному изо всех сил метнул в спину телескопическое копье. Оно с легкостью пробило слой одежды, плоть и вылезло острым жалом из его груди в облаке кровавых брызг. Пробежав еще несколько шагов, вердри грузно опустился в траву и словно присел на минуту передохнуть – повис грудью на древке копья. Барахтающийся в траве третий воин прилагал немыслимые усилия, чтобы сбросить меня со своей спины. Держась окровавленными руками за его загривок, я схватил его пятерней за волосы, оттянул голову вверх, а к бледному, словно брюхо глубоководной рыбы горлу приставил острие ножа. Одно движение руки и из разреза на землю хлынул мощный поток крови. Резать глотки на войне мне приходилось и раньше, правда, очень давно. Обычно это лишь поначалу внушает ужас и отвращение, а потом не вызывает никаких эмоций. Наверное, это один из самых гуманных способом отправки врага на тот свет. Пуля, при всей своей эффективности попадая в тело, несла вместе с собой невыносимые страдания. Трудно представить себе ее действие, если ты ни разу не испытывал ранения. С ножом все намного проще. Чик. И кратковременная острая боль быстро сменяется сонной истомой, пока постепенно вытекающая кровь не убьет жертву гуманно и почти безболезненно.

Тщательно отерев лезвие об одежду трупа, я с брезгливостью отодвинул ногой останки их ужасного "ужина". При ближайшем осмотре выяснилось, что труп недоеденного бедолаги принадлежал не дедру, как я решил вначале, а беллатрианцу. Кровь еще не успела свернуться, что означало, что я очень близок к группе Сайруса. Для пробы, натянув тетиву трофейного лука, в целом остался доволен ценным трофеем. Выбрав в качестве мишени мертвеца с копьем в спине, я выбрал длинную стрелу с алым оперением и выстрелил навскидку, почти не целясь. Щелкнувшая тетива отправила стрелу в короткий полет. Миг и она скрылась где-то в тумане. Чертыхнувшись, я выхватил из колчана вторую стрелу. Сделав необходимую поправку на ветер, отправил ее вслед за первой. На этот раз она угодила точно в цель – в затылок трупа.

–"Так не пойдет", – подумал я. – "Целился в спину, а попал в затылок. Не дело".

Подивившись пробивной силе стрелы – она почти навылет пробила голову – с трудом высвободил из мертвого тела свое копье. Не теряя время даром, быстро углубился в непроходимые местные заросли, пока на меня никто не наткнулся. Глубокие следы магнитных подошв в мягком перегное, яснее слов указывали направление, куда ушли кванторы.

С высоты скал долина выглядела не такой большой, как мне казалось поначалу. На деле темные сумерки сменялись непроглядной тьмой ночи, а сверкающий мертвенными огнями командный модуль на горизонте не становился ближе. Небольшие рощи сменились непроходимым лесом и зловонными болотами, кишащими разными гадами. Защищаясь от местного зверья, где силой, а где бесславным бегством, я с молчаливым упрямством прорубал себе просеку сквозь густую растительность. В этом месте оказалось множество поселений и каких-то оборудованных сторожевыми вышками объектов обнесенных частоколом из обработанных бревен и камней. Обычно в роли религиозных монументов выступали уродливые статуи странных существ или оплывшие от времени шестигранные капища, куда местные приносили кровавые подношения. Я не стал бы к ним и близко подходить, если бы неожиданно для себя не увидел хорошо знакомую долговязую фигуру. Лишний раз, подивившись живучести Хило и невольно задумавшись о судьбе упорно сводящей меня с ним, решил, что оставлять в беде даже такого ненадежного друга и в половину не так жестоко как позволить дикарям его съесть. После этого у них как пить дать начнется сильнейшее расстройства желудка.