Порождения войны

Щербатов задумался, достаточно ли будет ответить на это “благодарю вас” или тут требуется последовать церковному этикету, в котором он плохо разбирался. “Спаси вас Господи” — уместная ли фраза для такого случая? Щербатов был, как полагается, воспитан в православной вере, но тонкости обихода давно забыл. И сам не понял, как сказал вдруг то, чего говорить не собирался:

— Вы знаете, я, к сожалению, не верю в Бога.

— Вера не всем дается раз и навсегда, — ответил священник. — Одни люди обретают ее в детстве и проносят через всю жизнь, как горящую свечу. Другие теряют и вновь обретают в тяжких испытаниях. Ваше служение России — деятельное проявление христианской любви к ближнему. Потому не так уж важно, что сейчас вы не можете ощутить в себе веру в Бога. Важно, чтобы Бог верил в вас.

Священник встал и вышел из кабинета. Благословлять Щербатова он не стал, что было с его стороны весьма тактично. После иерейского благословения полагалось целовать священнику руку, что для неверующего было бы жестом неловким и неуместным.

Щербатов прошелся по кабинету. Задумавшись, наткнулся на второе кресло для посетителей и едва его не опрокинул: к этому кабинету он не успел еще привыкнуть. Штаб ОГП был недавно переведен в Рязань. Щербатову нравилось, что оба широких угловых окна выходят на площадь у нарядной белой церкви, окруженной ивами. Но внутри кабинета явно чего-то недоставало.

— Вот эта стена пустует, — сказала Вера. Щербатов не заметил, как она вошла. — Здесь должна висеть картина или полка с иконами.

— Икона многим посетителям понравилась бы, и все же это было бы лицемерием с моей стороны, — ответил Щербатов. — Прежде в таких случаях без раздумий вешали портрет Государя императора. А теперь времена такие, что голову сломаешь…

Из украшений Вера носила здесь только нитку жемчуга на шее и маленькие серебряные серьги. Ее строгий костюм смотрелся дорогим. Однако Щербатов оплачивал счета от портного и знал, что Вера умеет выглядеть элегантно, тратя весьма разумные деньги. Теперь жалования Щербатова хватало и на большее, экономить каждую копейку более не было нужды. Но Вера сама оформилась на службу в ОГП — не ради заработка, просто ее деятельная натура требовала реализации.

— Нужен зримый и понятный символ, — сказала Вера. — За что мы сражаемся?

— За Москву. Освободим Москву — войну можно считать законченной.

— Тогда вид на Кремль, на Собор Василия Блаженного?

— Лубок какой-то получится, — Щербатов поморщился. Этой пряничной архитектуры он не любил. — Что есть в Москве узнаваемое и не настолько избитое?

— Храм Христа Спасителя, — предложила Вера. — Символ победы народного духа в Отечественной войне 1812 года.

— Да, это подходит. Европейская архитектура в сердце России. Интересно, храмы же обыкновенно не называют в честь самого Христа. Обычно по праздникам или святым, то есть по пережиткам языческих верований.

— Полагаю, так пытались обозначить центральное значение этого собора. Одна страна — один правитель — один Христос. Я закажу литографию. Как бы большевики не сотворили чего с этим великолепным строением…

— Им теперь не до того, уверяю тебя. Москву они еще держат крепко, но наше кольцо вокруг них уже сомкнулось. Революции в Германии и в Венгрии, на которые столько возлагалось надежд, захлебнулись.

— Тогда твой следующий кабинет в литографии нуждаться уже не будет, дорогой брат. Оттуда откроется вид на сам собор. А в этом углу поставим диван.

— Диван в рабочем кабинете? Ты уверена, что это уместно?

— Так принято, — Вера пожала плечами. — Сейчас пустовато как-то. Надо заполнить пространство.

— Ну, тебе виднее. Расскажи, ты посетила местные общественные учреждения, как собиралась?

— Да, — на лицо Веры легла тень. — Я была в детских приютах. Оба они в чудовищном состоянии. Воровство повальное, дрова и продукты почти открыто вывозят телегами, а детей едва кормят и держат в холоде. У мальчиков тиф. У девочек… мерзко говорить об этом, но их, кажется, принуждают к проституции. Следует решительно положить этому конец.

— Полностью согласен с тобой, моя дорогая. Но разогнать, пусть даже перевешать людей, допустивших такое — это лишь начало. Нужны гарантии, что на несчастных сиротах никому даже в голову не придет наживаться. Это означает, что за такого рода учреждениями нужен неусыпный контроль. Тут мало одних только попечительских визитов, требуется действовать систематически. И карать виновных без всякой жалости. Ты осмотрела помещения для своего центра?

— Старое здание уголовной тюрьмы отлично подойдет. Для использования по прямому назначению оно все равно невместительно по нынешним временам. Двадцать одиночных камер — курам на смех. Зато есть отдельные корпуса. Для наших скромных экспериментов в самый раз.

— Тебе скоро понадобятся подопытные?