Порожденная грехом: Часть 2

— Что тебя беспокоит? — спросила Марселла.

Моя голова закружилась так быстро, что я удивился, как у меня не сломалась шея.

Марселла стояла на верхней площадке лестницы, явление из моих самых смелых снов.

Мое дыхание замерло в груди. Она была одета в шелковое платье фиолетового оттенка, которое облегало ее изгибы. Одна мысль о том, как мягкий материал касался ее гладкой кожи во всех местах, к которым я жаждал прикоснуться, заставила меня заревновать к этому предмету одежды. Шелковистый материал мягкими складками собирался перед ее грудью, создавая соблазнительную ложбинку между грудей.

Украшенная бриллиантами каффа прикрывала отсутствующую мочку уха. Она выглядела на миллион долларов. Она выглядела так, словно всех денег в мире было недостаточно и никогда не будет достаточно. Я искал для нее каффу в подарок на Рождество, но потом решил подарить его сегодня.

Ничто и никто не заставлял меня желать стать лучшим человеком больше, чем встреча с этой потусторонней девушкой. Каждый грешник стал бы святым, лишь бы получить от нее отпущение грехов.

Марселла Витиелло девушка, знающая себе цену, и, черт, она стоит гораздо больше, чем я мог себе позволить. Мне нечего предложить ей, кроме моей любви, моей преданности и моей чертовой жизни. Я никогда не задумывался о признании в любви девушке, но я признался Марселле, и прямо сейчас мне хотелось кричать об этом с крыш. Возможно, это безнадежное увлечение или безумная одержимость. Скорее всего, и то, и другое. Дерьмо, но если это не любовь, то я не знал, что еще может быть.

Когда я наконец-то моргнул после того, что мне показалось вечностью, я понял, что весь клан Витиелло наблюдает за мной. Меня нелегко смутить, но даже я почувствовал себя пойманным, особенно когда Лука и Ария обменялись многозначительным взглядом, который я не смог прочитать, а Амо покачал головой с отвращением. Только Валерио выглядел таким же невежественным, каким я часто ощущал себя в эти дни.

Марселла встретила взгляд своей матери, и между ними произошло что-то, понятное только женщинам, потому что Ария коснулась руки Луки, и после нескольких слов, сказанных шепотом, они все исчезли в гостиной, оставив нас с Марселлой наедине.

Марселла начала спускаться по лестнице, ее глаза остановились на моих.

Я тряхнул головой, словно пытался очнуться от сна, и ее улыбка расширилась, будто она точно знала, что делает со мной.

Я подошел к ней, когда она достигла последней ступеньки, нетерпеливо желая оказаться рядом с ней.

— Они не поймут, что их поразило, когда увидят тебя, — сказал я ей, целуя, не заботясь о том, что губы испачканы помадой. — От тебя дух захватывает, Белоснежка. Иногда я все еще жду того момента, когда проснусь от этого сна, и ты окажешься плодом моего воображения.

— Я очень реальна, сейчас как никогда.

— Ты по-прежнему совершенна во всех смыслах, которые имеют значение. Метки не изменили тебя.

— Ох, но они изменили.

— Они только сделали тебя сильнее.

— Думаю, сегодня мы увидим, верно?

— Сегодня тебе придётся нелегко, я знаю. Люди будут следить за каждым твоим шагом, и твое решение взять меня с собой только усложнит тебе жизнь.

Я видел заголовки таблоидов за последние несколько дней. Все они рассуждали о первом появлении Марселлы и ее психическом состоянии, некоторые даже предполагали, что она склонна к суициду или страдает социальной фобией из-за травмы.

Она мрачно улыбнулась.

— Они хотят увидеть, как я трушу. Они хотят, чтобы мне было стыдно из-за видео, стыдно за мое ухо и татуировку. Они слишком долго ждали этого момента.

Она была дочерью своего отца, со стальным хребтом и бесконечной гордостью. Она была королевой, которой не нужна корона для правления, но тем более уместно, что она короновала себя, уничтожив последний оставшийся след моего дяди.

— И им придется ждать еще целую жизнь, — прорычал я.

Марселла кивнула. Она пыталась скрыть тревогу в глазах. Светские мероприятия были ее территорией, местом, где она чувствовала себя как дома, территорией, на которой она правила годами. Теперь ей нужно вновь проявить себя, и, возможно, впервые в жизни она боялась, что не справится.

Я прочистил горло и достал каффу, которую купил для Марселлы. Я даже не подумал о том, чтобы красиво завернуть, вместо этого мне пришлось протянуть украшение на ладони.

— Я знаю, что это, вероятно, не стоит и половины того, что на тебе сейчас, но когда я увидел это, я должен был купить для тебя, потому что, как феникс, ты восстанешь из пепла и сожжешь всех ненавистников.