Порридж и полента

– Ты его любишь? А кто давал тебе на это право?

– Чтобы полюбить, не требуется разрешения, донна Империя. Я люблю Фортунато.

– Давно?

– Очень давно!

– А он?

Вместо ответа Джозефина расплакалась.

– Понимаю… Он тебя не любит?

Девушка тряхнула головой, не отрывая платка от заплаканного лица.

– Послушай меня, Джозефина… Не стоит мечтать о том, что не по тебе. У Фортунато другое призвание, чем быть мужем дочери плохого повара.

Глотая слезы, сеньорина Пампарато встала на защиту отцовской чести.

– Вы говорите о моем отце? Да лучшего повара нет на всем побережье!

– Значит, так считаете только вы вдвоем!

– Это неправда!

– Во всяком случае, этот куродер никогда не войдет в мою семью, даже через свою дочь, запомни это!

– Я пожалуюсь дону Паскуале! Вы не имеете права…

– Оставь в покое бедного дона Паскуале! Если бы здесь не было меня, я думаю, он ушел бы в монастырь! Смерть Луиджи Маргоне стала для него страшным ударом… Он считает, что обесчещен. А теперь, Джозефина, можешь идти, и оставь в покое Фортунато, иначе – берегись!

Раздираемая чувствами ненависти и отчаяния, Джозефина направилась было рассказать обо всем матери, но в коридоре она наткнулась на инспектора Паоло Кони.

– Куда это вы так быстро бежите?

– Не ваше дело!

– А вот это не так! Представьте себе, мне как раз нужно было с вами поговорить!

– Со мной?

– Да, с вами. Так что, может, пройдем в комнату, которую директор предоставил в наше распоряжение?

Когда они устроились в креслах роскошного номера, полицейский начал с вопроса:

– Вы действительно из-за чего-то переживаете, синьорина?… Или это угрызения совести?

– О чем это вы говорите?

– Синьорина, я и вправду всего лишь инспектор полиции, по при этом я не настолько глуп… Что бы ни думал комиссар Прицци, не только он один бывает прав!

– Ма ке! Какое мне дело до ваших отношений со своим начальником?

– В этой истории вы не так уж ни при чем, синьорина.

– Час от часу не легче!

Полицейский самодовольно улыбнулся.

– А мне, наоборот, все легче и легче!

– Вам?

– Да, мне… Я не верю, синьорина, что Луиджи Маргоне был убит из-за наркотиков.

– Вот как?

– Предположение о любовной истории кажется мне куда более вероятным… Вы были его любовницей?

– Вы добиваетесь того, чтобы я дала вам пощечину?

– Такая шутка может вам дорого стоить, синьорина! Я вам не мальчишка, поняли?!

– Может, вы и не мальчишка, но зато круглый дурак! Как вы могли подумать, что я могла быть любовницей Маргоне? Ма ке! За кого вы меня принимаете, а?

– За красивую девушку, которая умеет вскружить слишком горячие головы… Например, этого Пьетро Лачи?

– О, как он мне надоел!

– Надоедливый ревнивец может легко превратиться в убийцу, красавица моя.

– Значит, по-вашему, Пьетро повесил Маргоне потому, что ревновал его ко мне? Если бы я не была так расстроена, то просто бы сейчас рассмеялась от ваших слов!

– Вы хотите сказать, что были совершенно незнакомы с Маргоне?

– Конечно, знакома! Он бывал со мной очень любезен… Впрочем, вас это не касается! Надеюсь, до нескорой встречи!

– Боюсь, синьорина, вашим надеждам не суждено будет оправдаться. Когда Паоло Кони нападает на след, его нелегко сбить, а мне кажется, вы можете вывести на след убийцы Маргоне.

– Идиот!

Джозефина выбежала из комнаты и поспешила к материнской юбке, чтобы облегчить свое сердце. Она рассказала маме о том, как с ней обошлась донна Империя, и о том, как ее оскорбил полицейский. Альбертина Пампарато и так достаточно натерпелась от мужа, чтобы позволить другим оскорблять себя или свое дитя.

– Ма ке! Что она себе воображает, эта Империя, а? Она всего лишь вдова повара, так? Только зачем тебе понадобилось влюбляться в ее надутого Фортунато, который подметки твоей не стоит?! Ты могла бы выбрать себе кого бы только захотела, а тебя угораздило найти именно того, кто мизинца твоего не стоит! Посмотри, как ты неправа, деточка моя!

– Я люблю его, мамма миа!

– Любишь, любишь! Если бы ты посмотрела на себя сейчас со стороны, ты бы поняла, насколько глупо выглядишь! Как бы я была рада, если бы ты больше не думала об этом чертовом Фортунато!

– Это невозможно, мама!

– Увидишь, как еще возможно! Заболела твоя тетя Селестина. Так что собирай вещи: ты поедешь к ней на две недели в Падую.

– А как же Фортунато?…

– Я сама этим займусь! А полицейским, который тебя оскорбил, займется отец!

Джозефина была так несчастна, что сразу же поднялась к себе в комнату, чтобы исполнить приказание матери. Альбертина тем временем направилась к кастелянше.

– Донна Империя, я решила отправить дочь к ее тете в Падую и пришла поставить вас об этом в известность.

– Поставить в известность или спросить разрешения?

– Поставить в известность, потому что вы первая обрадуетесь отъезду Джозефины из-за своего чудного сынка!

– Мне бы очень хотелось, чтобы вы так не говорили о Фортунато, Альбертина.

– Может быть, вы хотите, чтобы я восхваляла это чудовище, которое медленно убивает мою девочку?

– Джозефина могла бы на него не засматриваться!

– Ма ке! А кто он такой, этот парень? Он что, Бог?

Донна Империя строго посмотрела на собеседницу, и от этого взгляда у той пробежали мурашки по спине.