Портартурцы

Дверь осторожно отворилась, показалась голова незнакомой сестры.

— Моя голубушка! — воскликнула Валя.

— Это ты, ты? — прошептала Варя и прислонилась к подоконнику. Сердце ее болезненно сжалось.

Валя и Тихон подвели Варю к кровати и усадили между собой.

— Представь себе, вчера весь день уничтожали канцелярские книги, оружие. Да, да… Поломали шашки, зарыли замки от орудий. А потом дали нам новенькое обмундирование. Вдруг приходит поручик Михайлов, попрощался со всеми солдатами и передал мне записку от Вали… Понимаешь, почти в последний день. Ты прости меня, я пошел к ним — и увидеться, и о тебе сказать.

Варя зябко вздрагивала, слезы текли из ее глаз. Она боязливо взглянула на Валю.

— Как чудесно получилось, — говорила Валя, — Все живы остались. Проводим Тихона, и ты переберешься к нам… Да перестань же плакать… Такая радость… — Валя осыпала подругу поцелуями.

— Я так… нервы… Неожиданно все в жизни выясняется… Ты Тихона вчера только увидела, а я немного раньше. И то при помощи Лыкова…

— Александр Петрович?! — воскликнула Валя. — Ах, какая же он злюка! Ни разу не зашел и не сказал. Вот я ему задам…

— Он странный стал. И мне ни слова о вас, хотя прекрасно знал, что мы знакомы, — сказал Тихон.

— Простим ему, он много пережил, — проговорила чуть слышно Варя.

Валя, Подковин и Варя условились, что Тихон побежит к своим батарейским и устроит передачу им книг, а вечерам соберутся вместе. Назавтра предстояло провожать Тихона и солдат в японский плен.

Подковин встал и, взяв Варю за руки, поставил ее перед собой.

— Ты совсем молодцом… — Лицо Вари покрылось румянцем. — Итак, до вечера… — Тихон отклонился назад. Варя крепко держала его руки.

— Да целуй же! — топнув ногой, громко сказала Валя. — Какой ты бестолковый, увалень. Ты же нам здесь друг, брат и все, все!..

Подковин встрепенулся и привлек к себе Варю; она положила голову ему на грудь и зарыдала.

«Боже мой, что я наделала, — подумала Валя. — Девочка безумно любит Тихона. И ничего не знает, и все надеется…»

— Все кончено, все кончено, — прошептал Тихон. — Все страхи позади. Будь до конца героем. Скоро вернешься домой. Поцелуй там маму, сестру… Береги свое сердце… Жизнь вся впереди! Гляди ей прямо в глаза!

Варя улыбнулась и села на кровать.

9

Последнее утро в крепости у капониров и ездовых второй батареи прошло в суете, хотя как будто и собирать-то было нечего. Много времени отняла примерка нового обмундирования. Шинели, мундиры, шаровары и сапоги выдавались без учета роста, и многие солдаты все еще обменивались одеждой.

Подошли со свертками Валя, Модест Владимирович и китаец.

Подковин выбежал им навстречу.

— А где Варя?

— Она с Лыковым встретит нас у морского госпиталя…

— Табачку солдатикам принес, — сказал Инов.

— А я сахару на первое время в пути, — проговорила Валя.

Батарейцы направились к укреплению № 5.

На скамейке у ворот госпиталя сидели Варя и Лыков.

Подковин и Валя побежали вперед. Увидев их, Варя вздохнула. От бессонной ночи у нее болела голова. Она много передумала. Итак, судьба жестока к ней: сердце Тихона принадлежит другой. И они вместе, а она одна… Впереди… Что впереди? Или одиночество, или жизнь с нелюбимым человеком…

— Ты бледная, усталая, — сказал Подковин. Девушка поднялась. — Поправляйся. Теперь у тебя своя сестра милосердия… Не тоскуй. — Подковин хотел сказать еще какие-то красивые и убедительные слова, но он не нашел их, и порывисто поцеловав Варю и наскоро попрощавшись с Лыковым и Иновым, побежал догонять товарищей, держа за руку Валю.

Варя закрыла лицо руками. Лыков и Модест Владимирович поддерживали ее за плечи.

Подковин примкнул к строю и прочел в глазах солдат сердечное участие.

— Простился? — спросил Семенов.

Подковин молча кивнул.

— Что ты скажешь, браток? При другом случае, знаешь, по-солдатски, и осмеяли бы. А тут все, как по команде; даже остановились на минутку… и без зависти, а с радостью смотрели. Изболело сердце…

Подковин пожал ему руку.

Узенькую дорожку, по которой шли солдаты, пересекали рытвины. По бокам ее валялись неразорвавшиеся снаряды, обрывки одежды, ружья.

За укреплением № 5 батарейцы прошли между рядами японской пехоты…

Здесь начинался плен.

Глава двадцать четвертая

1

Книжка, найденная Егоровым в японской траншее в последнюю его вылазку, оказалась дневником иностранного корреспондента.

Вот что писал этот корреспондент о памятных днях осады Порт-Артура .

 Заметки на полях сражения

военного корреспондента Э. А. Б.

Генерал Ноги очень переоценил отвагу своих войск, даже чересчур самонадеянно. И поэтому план августовских атак был чрезвычайно прост. При некоторой доле счастья и при другом противнике он мог бы привести к успеху.

На Китайской стене русские пропустили японскую бригаду, а затем моментально смели ее огнем своих ружей и пулеметов. Уцелевший японский солдат рассказывал мне: у каждого русского в то время был пулемет.