Портартурцы

Перешагнув порог, у двери остановился высокий худой китаец с белым лицом и гладко причесанной косой. Он был в крестьянской одежде. Валя повернула голову к двери и вскрикнула:

— Василий!

Миша убежал в сени.

— Догонял, догонял. А тут солдаты не пускают. Ну как, все хорошо? Кушать есть? — спросил Василий и, припав на одно колено, осмотрел ботинки на ногах Вали.

— Хорошо, хорошо… Ботинки хорошо… Сапожника шибко мастер. Теперь куда хочешь ходи. И мадам тоже хорошо. Крепко исделал… обмани нет. Сапожника хороший человек. А самовар целый? — обратился он к вошедшему мальчику.

— Вот он.

Миша снова убежал в сени и принес оттуда серебряный самовар Иновых.

Глава пятнадцатая

1

С наступлением сумерек канониров, ездовых и офицеров батареи охватила напряженность. Все ходили как около тяжелобольного.

Из штаба 14-го полка проникли сведения, что генерал Фок готовится к ночной контратаке.

— Это имеет под собой почву. Японские части будут утомлены, снаряды в батареях расстреляны, — заметил штабс-капитан Ясенский.

— Местность и дороги в районе предполагаемого наступления нами изучены, — добавил полковник Лапэров… — Можно надеяться на успех.

— Но зарываться не следует, — подхватил капитан Мехметинский. — Я говорю о том, чтобы не распылить силы и новому напору оказать должное сопротивление.

— Главное — надо понять и проанализировать тактику врага. Это первый серьезный бой. Вот, например, почему японцы обходят водой левый фланг, а не нажимают прямо на центральный участок, хотя северный склон пологий и удобный для атак? — вступил в разговор поручик Карамышев.

— Ваши предположения? — обратились все к нему.

— Японцы боятся наших минных заграждений и фугасов. Через своих шпионов они о них знают и, понятно, знают также, что никаких работ в этом отношении у нас не проводилось по берегу моря.

Полковник Лапэров предложил офицерам засветло осмотреть лошадей, орудия, людей, обоз.

С появлением офицеров артиллеристы еще более насторожились.

— Большое дело будет, — шептались канониры и ездовые.

В сторону позиции прошли две роты стрелков. На левом фланге усилилась перестрелка. Она упорно продолжалась около тридцати минут, потом начались перебои. Похоже было, что какая-то одна сторона отходила и ее ружейный огонь умолкал.

Поручик Карамышев был исключительный математик и прекрасно руководил стрельбою по невидимой цели. Он взобрался на ближайший холм и стал прислушиваться к ружейной стрельбе. Несколько минут Карамышев потратил на уточнение наших и неприятельских выстрелов. Сначала русские палили часто и настойчиво. Но вот включилась неприятельская артиллерия. Потом все смешалось. Прошло немного времени, стрельба из винтовок возобновилась, но Карамышев не уловил прежнего ритма боя… Отсутствовали залпы защитников… Он поднялся еще выше, рассматривая при помощи бинокля наши окопы. Сгущающиеся сумерки мешали что-нибудь определить.

«Слух не обманывает — наши отступают», — подумал поручик. Спустившись к батарее, он подошел к командиру, сидевшему на лошади.

— Ну, что?

— Следовало, бы, ваше высокоблагородие, послать к станции кого-нибудь из фейерверкеров, — надо выяснить положение.

Полковник уловил тревогу в голосе Карамышева.

— Вы правы, поручик. Пошлите Подковина и распорядитесь, чтобы батарея не вытягивалась вдоль дороги, так как мы еще не знаем, в какую сторону нам будет приказано ехать, а стала бы повзводно и по сторонам дороги в два фронта.

Получив приказание явиться верхом к Карамышеву, Подковин вскочил на лошадь и подъехал к группе конных офицеров, остановившихся на дороге. Среди них он увидел ординарца генерала Фока.

— Вам приказано следовать к деревне Наньгуалин. Не загромождайте особенно дорогу, — передавал ординарец распоряжение генерала.

— Значит, позиция оставлена! — воскликнули офицеры батареи.

Сердце Подковина сжалось, по телу пробежала дрожь. Он приподнялся на стременах и напряг слух.

— Полк отходит. Решено придвинуться к Артуру.

— А город Дальний? — громко, с тревогой спросил Карамышев.

— Будет оставлен сегодня ночью.

Подковин подъехал к Карамышеву.

— А, это ты, — произнес поручик, увидев Подковина. — На сей раз отставить. Возвращайся к своему лафету.

— Батарея, марш за мной! — скомандовал Лапэров.

— Первая полубатарея, марш за мной! — скомандовал капитан Мехметинский.

— Вторая полубатарея, марш за мной! — скомандовал штабс-капитан Ясенский.

Младшие офицеры подхватили команду. По каменному грунту загромыхали орудия, сытые лошади, вытащив их на проселочную дорогу, круто повернули в сторону Порт-Артура.

Дорога шла по скалистому склону. Местами на ней выступали острые углы. На каждом повороте Подковин видел всю батарею. Когда она почему-либо останавливалась, из лощины доносился глухой шум передвигающейся пехоты.

И вдруг над головами просвистели пули, раздалось четыре настойчивых залпа, заработал пулемет.

Батарея рванулась и помчалась. Грохот усилился. Подковин еле держался на скользком сидении. Лошади храпели. На каждом крутом повороте передок резко наклонялся.

— Взвод, стой! — раздалась команда старшего фейерверкера.