Портартурцы

Подковин знакомыми ходами пробрался к блиндажу командования пехотных частей, защищающих Китайскую стену. Раньше стрелки лежали под откосом. Немного выше шел рукопашный бой.

— Идет подкрепление, — сказал телефонист дежурному по роте. — Пусть стрелки налягут после того, как наша Мортирная перебросит огонь вниз, на новые колонны японцев. Где командир роты?

— Убит, а поручик на огневой линии. Иди туда ближе, кого-нибудь найдешь.

Возобновился ураганный огонь наших батарей. Вглядываясь через амбразуры под откос, Подковин видел, как падали враги, застилая склон горы. Снаряды Орлиного Гнезда с резким свистом проносились над головами стрелков. Они ударялись в камни, в живых людей, в трупы.

5

Китайская стена шипела и искрилась, как раскаленное железо. Наших там уже не было. Враг был близко. Впереди взрывались бомбы и освещали лица нападающих. Из-под козырьков фуражек мелькали широко раскрытые рты, оскаленные зубы.

Подковин спустился в стрелковый окоп. Солдаты резерва напряженно вглядывались в темноту. В траншее было тесно. По ней часто проносили раненых. Пахло пороховым дымом. Встречались стонущие солдаты: они тяжело волочили ноги и опирались о стенки траншеи. Из их сообщений можно было заключить, что штыковая схватка на Китайской стене утихла, но кто осилил, раненые не могли сказать. Подковин, наконец, нашел офицера. В эту минуту у Волчьей Мортирной мелькнули огни ручных гранат.

— На выручку надо! Скорее! Около Волчьей японцы! — хрипло прокричал телефонист прапорщику, который проходил по окопу.

Прапорщик попятился.

— Распорядиться некому. Офицеры тяжело ранены. Темень… Так можно и фронт оголить.

— Мне так сказали: здесь на время отступить нужно, а батарею спасти. По телефону сообщили, что резерв подходит. Давайте хотя бы отделение, а то неприятель в тыл зайдет. Вам приказ передали: сами здесь зорко смотрите и чуть что — сейчас же отведите солдат к блиндажу. Как только отступите, бросьте для сигнала зажигательную свечу за бруствер.

— Да, думать некогда, — произнес прапорщик и крикнул: — Глотов, айда с отделением за артиллеристом. Смотри… сначала ползком к брустверу, чтобы не заметили, а потом вдарьте!

— Веди! — обратился Глотов к Подковину. — Отделение за мной! Дружно! На выручку капитана Копьева!

На Волчьей Мортирной раздавались револьверные выстрелы, мелькали огоньки ружейной стрельбы, рвались ручные гранаты. Подковин дрожал от волнения, зубы его стучали. Он бежал впереди всех, спотыкался о камни, падал, вскакивал и снова бежал. Стрелки не отставали от него. Он слышал их прерывистое дыхание, стук каблуков. Перед самой батареей Подковин остановился и, задыхаясь, сказал Глотову:

— Сюда, мимо блиндажа, не торопясь… чуточку переведите дыхание… осмотритесь… со стороны Орлиного Гнезда наступайте: половина стрелков пусть заляжет и отстреливается… по резервам, значит, чтобы напор свежих сил приостановить, а остальных веди сюда… тише идите, а я вперед побегу… осмотрюсь.

Одна группа солдат замедлила шаг и направилась к брустверу батареи слева; вторая, поднявшись выше, открыла огонь.

— У-р-р-р-р-а-а! — раздалось у мортир. Подковин увидел Копьева, махающего револьвером. К затвору орудия подскочил японец. Фейерверкер убил его шашкой. Стрелки бежали по брустверу с винтовками наперевес. Глотов кричал:

— Вторая группа, в атаку!

Слева у резервной траншеи вспыхнул яркий огонь.

— Бей их, бей! — вопил штабс-капитан Копьев.

Подковин ощупью спустился в блиндаж к телефону.

— Штаб! Штаб генерала Горбатовского? Говорит Волчья Мортирная. Рукопашный бой у пушек! Слышите? Давайте немедленно подкрепление. Левая стрелковая траншея очищена нами…

При выходе из блиндажа Подковина оглушило:

«Взрыв или выстрел?.. Выстрел, наш выстрел… Значит, атака отбита».

— Беглый огонь по подступам! — кричали у пушек.

Яркие языки огня от выстрелов освещали батарею.

Между орудиями валялись трупы японцев. Артиллеристы заряжали мортиры. Раненые стрелки сидели, плотно прижавшись к стене бруствера. При каждом новом залпе зловещая картина оживлялась. Казалось, и люди и пушки горят в огне. Через секунду все погружалось в непроницаемый мрак.

Командир батареи, увидев Подковина, приказал ему:

— Сообщи в штаб, что атака на батарею отбита. Но что там в окопах у стрелков? Кажись, тоже прогнали японцев… Позвони, а затем сходи в окопы и узнай, что там делается. Атаки сегодня еще будут… Японцы узнали — нашу слабость…

Стрельба затихла. Подковин спустился в траншею, в которой был полчаса тому назад. Пробираясь в темноте, он спотыкался о тела убитых. Раненые и умирающие стонали. Кто это? Наши или японцы? В темноте не разобрать. За кратковременный бой окопы сильно изменились: во многих местах были разрушены козырьки, мешки с землей валялись на дне. Возле уцелевших амбразур стояли стрелки. Внизу нарастал шум.

Прошел с перевязанной рукой офицер.

— Поправляйте амбразуры! Живее… Враг внизу опять закопошился.

6

Штабс-капитан, слушая сообщение о блестяще отбитой атаке, все время оглядывался, подергивал плечами, чесал затылок:

— До утра снова придут… Ясно! Глядеть в оба, а главное — прислушиваться к малейшему шороху.