Портрет баронессы Зиммерштадт (СИ)

- Отвалился от моей промежности и ушёл. Вообще-то он не ходит, а прыгает, как лягушка. А ещё он умеет просачиваться сквозь стены. Когда он уходит, искать его бесполезно. Он пропадает. Куда - в точности сказать не могу, хотя у меня есть кое-какие предположения по этому поводу... Он пропадает минут на тридцать - сорок. Это всегда происходит по вечерам, ближе к полуночи. Поэтому, кстати, я и просил вас приехать ко мне именно в это время, чтобы вы могли убедиться сами.

Нодли, отдуваясь, вытер платком вспотевшую лысину.

- Ничего не понимаю.

- А как мне говорить, чтобы вы поняли? Я рассказываю всё так, как было.

Дэймон подошёл к окну. В потемневших стёклах отразилось его худощавое лицо с всклокоченными волосами.

- В первое время он уходил нечасто. Примерно раз в неделю. А сейчас - каждый вечер, и это меня по-настоящему пугает!

- Испытываешь ли ты боли, тошноту, головокружения? - осведомился Нодли.

- Нет. Я испытываю нечто совсем другое... - Дэймон приблизился к нему.

Халат на нём был распахнут. Доктор не сводил глаз с розового пятна на его промежности.

- Что же?

- То, что испытывают во время полового акта. Через какое-то время после его ухода на меня накатывает... ну, скажем так, сексуальное возбуждение. Члена нет, но у меня такое чувство, что он по-прежнему на мне, чёрт его возьми, и что он входит в женское влагалище! Во время его отлучек я сохраняю с ним связь. Возможно, тут замешана телепатия, но я его чувствую. Я чувствую, как он входит во влагалище. В эти моменты я испытываю оргазм. Жуткий, дикий оргазм, гораздо более острый, чем тот, который я переживал с женщинами до всех этих событий... А потом, когда он возвращается и прилипает к моему паху, его пенис весь день висит как тряпка...

- Друг мой, ты болен не только физически, но и душевно, - пробормотал Нодли.

Он не находил других причин загадочной болезни племянника, кроме той, что у него хирургически удалены гениталии. Кто-то проделал операцию настолько искусно, что даже не видно было швов. А рассказы про уходы члена и всё остальное - признак душевного расстройства.

- Тебе надо успокоиться, - прибавил он мягко. - Уехать подальше от столицы, пожить уединённо в домике у моря...

Дэймон резким движением сбросил с себя халат. Он был похож на статую, у которой вместо гениталий было тщательно отполированное ровное место.

- Я вижу, вы мне не верите. Ничего, сейчас сами убедитесь.

Нодли покрылся холодным потом. Племянник явно сходил с ума.

- Дэймон, возьми себя в руки. Ещё не всё потеряно. Я покажу тебя хорошему хирургу. Думаю, он лучше меня разберётся, что с тобой произошло...

Дэймон вдруг насторожился и поднял палец, призывая к тишине.

- Тише, сэр... Кажется, он уже здесь.

Сначала Нодли казалось, что где-то в соседней комнате прыгает лягушка. Внезапно звуки прыжков зазвучали совсем рядом. Неведомая лягушка приближалась не со стороны приоткрытой двери, откуда должна была приближаться, а со стороны массивного письменного стола.

Наконец из полумрака на освещённый пол выпрыгнуло странное существо. Нодли вскрикнул от изумления. Это была мошонка с пенисом!

- Пришёл, - проговорил Дэймон. - Ну, давай же, приятель, лезь на своё место. Если уйдёшь ещё раз, я тебя отрежу! Вот увидишь, отрежу!

На глазах поражённого врача гениталии подпрыгнули и приклеились к животу Дэймона. Сначала мошонка с пенисом топорщилась в районе пупка. Потом всё это хозяйство неторопливо сползло вниз и оказалось на своём законном месте.

- Можете потрогать его рукой, он держится крепко, - сказал Дэймон.

- Невероятно, - сдавленно прохрипел Нодли, вставая. - Я ещё приду к тебе, - он вышел в прихожую, оглядываясь по сторонам. - Приду с хирургом...

- Посмотрите, он измазан спермой, - говорил Дэймон. - Опять окунулся в чьё-то влагалище, мерзавец. Если бы знать - в чьё... И ведь я ничего не могу с ним сделать, ничего!

Нодли схватил цилиндр и пальто.

- Мне надо тщательно всё обдумать, - сказал он, выходя из квартиры. - Случай очень необычный... Увидимся, Дэймон!

И он устремился вниз по лестнице.

Через два дня, рано утром, его срочно вызвали в один из особняков в восточной части Аддисберга, населённой преимущественно аристократией. Было ещё темно. На улицах горели фонари. Карета доктора остановилась у решетчатых ворот с гербами. Кутаясь в пальто, Нодли вслед за лакеем поднялся по каменным ступеням крыльца.

В доме царил тихий переполох. К Нодли подбежала хозяйка - герцогиня Райзингэм, полная пожилая дама в небрежно накинутом шлафроке. Обменявшись с доктором приветствиями, она повела его в спальню дочери.

- Сегодня ночью в дом пробрался преступник, - идя, говорила она. - Это гнусный злодей, маньяк, который не украл ничего, кроме невинности моей юной Паулины...

- Девушка изнасилована?

- Да, и самым зверским образом. Сейчас полицейские ищут, каким образом он проник в спальню... Паулина едва жива от ужаса... У неё, кажется, кровотечение...

- Не беспокойтесь, миледи, я сделаю всё что в моих силах.