Портрет баронессы Зиммерштадт (СИ)

- Эта мысль пришла мне в первую же ночь, - ответил художник. - Но как только я начал стирать его с холста спиртовым тампоном, что-то стало твориться с моим собственным членом. Я удалил с портрета половину пениса, но при этом исчезла половина моего, настоящего. Исчезла совершенно безболезненно, как будто растворилась в воздухе! И появилась только когда я восстановил пенис на холсте.

Нодли промолчал. Он сидел, закинув нога на ногу, и смотрел на портрет. Крупный мужской ствол с мохнатой мошонкой казался на нём чем-то чужеродным. Как будто к прекрасной обнажённой девушке присосалось жуткое живое существо.

- Если хочешь, я могу созвать консилиум, - сказал наконец он. - Тебя осмотрят светила мировой науки. Это никоим образом не поможет, зато вызовет огласку, которая не нужна ни мне, ни тебе, ни тем женщинам, которые подверглись насилию.

- Не надо никаких светил, - пробурчал Дэймон. - Вы знаете, дядюшка, я много думал по этому поводу, и вот что мне пришло в голову. Пожалуй, я изображу на портрете другой член. Вместо своего.

- Попробуй, - кивнул доктор. - Только действуй осторожно, и желательно, чтобы я при этом присутствовал.

- Изображу не просто другой член, - продолжал художник, - а конкретный член, принадлежащий определённому человеку. Может, проклятье портрета перейдёт на него...

- Твой натурщик должен принадлежать к самым низшим слоям общества и не догадывался о том, зачем тебе понадобилось изображать его гениталии, - сказал доктор.

- Сегодня же разыщу такого человека и вечером доставлю сюда, - сказал Дэймон.

- Я тоже приеду, - пообещал Нодли, вставая. - Без меня не начинай никаких переделок в картине. Я должен наблюдать за ситуацией.

Вернувшись в этот день к себе, доктор Нодли отменил приём больных. Прислуга слышала, как он ходит в кабинете из угла в угол, что случалось с ним только в минуты сильного волнения. Едва только начал сгущаться вечер, он приказал закладывать карету.

В комнате, где стоял портрет баронессы Зиммерштадт, Нодли застал некоего невзрачного субъекта на вид лет двадцати восьми - тридцати, весьма неряшливо одетого, с накрашенными губами и подведёнными тушью глазами. При одном взгляде на него можно было без труда догадаться, к какой группе населения он принадлежит и чем занимается. К моменту прибытия Нодли он разделся почти догола, оставалось снять трусы.

- Это кто, твой папаша? - спросил субъект у Дэймона, дурашливо засмеявшись.

- Не задавай лишних вопросов, - ответил художник. - Позировать будешь при нём.

- Только позировать? - жеманясь, проговорил субъект. - А я-то думал, мы ещё и перепихнёмся.

Скудного вечернего света, лившегося из окна, явно недоставало, и потому справа и слева от портрета стояли подсвечники с горящими свечами. Субъект расположился на софе за портретом.

- Снимай трусы, - потребовал художник.

- Без проблем, - субъект, задрав ноги, освободился от этого последнего предмета одежды.

Дэймон поставил возле него подсвечник.

- Джимми, у тебя потрясающий член, - заметил он. - Именно такой мне и нужен.

- Всегда пожалуйста, только рот разинь пошире.

- Веди себя пристойно в присутствии джентльмена! - оборвал его Дэймон, кивая в сторону доктора. - А что касается твоего члена, то его надо изобразить в состоянии эрекции.

- Для этого я должен возбудиться, - ответил натурщик, поигрывая своим хоть и крупным, но дряблым пенисом. - Вот если бы ты взял его в рот, а? Тогда он сразу вскочит.

- Ещё чего. Просто дрочи.

Взяв палитру, Дэймон принялся выжимать на неё краски из тюбиков.

- Нашёл его на набережной Наяд, - негромко сообщил он Нодли. - Там таких полно. Согласился позировать в голом виде за две гинеи.

- Что ж, прекрасно, - доктор уселся в кресло перед портретом.

- Эй, Джимми, - крикнул Дэймон. - Мне нужно изобразить твой член, больше ничего! Ни твоего тела, ни тем более твоей физиономии. Но пенис ты должен представить мне в самом лучшем виде.

Джимми с кислой физиономией дрочил минут пять.

- Надо, чтоб его пососали, - сказал он капризно. - Если его кто-то сосёт, кто мне нравится, то он встаёт за одну минуту. Ты мне нравишься.

- Я не гомик, поэтому никаких разговоров на эту тему, понял? - ответил Дэймон жёстко. - Делай, что говорят, а то за две гинеи я найду другого пидора.

- Тогда хотя бы разденься догола, - сказал натурщик. - Я буду на тебя смотреть и дрочить.

- Ничего, и так встанет.

Доктор пошевелился в своём кресле.

- А он, пожалуй, дело говорит, - прошептал он. - Тебе следует раздеться, Деймон, чтобы я мог всё время видеть твои гениталии.

Художник помедлил, потом отложил палитру и кисть.

- Ладно, - сказал он, обращаясь к Джимми. - Так и быть, если это поможет делу.

- Поможет, не сомневайся.

Дэймон начал раздеваться. Джимми дрочил, не сводя с него заблестевших глаз.

- Видишь, он уже встаёт...

Голый художник взял кисть и наклонился к его члену, чтобы получше рассмотреть.

- Одно родимое пятно на левой мошонке, ещё два - на пенисе... - пробормотал он, смешивая на палитре краски.

Джимми вдруг всем телом подался вперёд и коснулся концом пениса его рта. Дэймон отпрянул, а натурщик расхохотался.