Портрет дамы(СИ)

Но не успели они пройти и половины пути от дороги к замку, как услышали позади себя топот копыт, - отряд тамплиеров, гоня лошадей во весь опор, настигал их.

- Вперед! Быстрее! - подгонял Гаральд своих спутников, но лошади тамплиеров, хорошо отдохнувшие за время, проведенное в засаде, были быстрее усталых лошадей Гаральда, Жака и Жульена, расстояние сокращалось.

Тогда Жульен, придержал свою лошадь, и когда первый рыцарь поравнялся с ним, метким выстрелом из лука пронзил его грудь, Жак также замедлил бег своей лошади, давая возможность Гаральду оторваться как можно дальше от преследования, и воспользовался лассо, которым он, как старый лошадник, владел в совершенстве и постоянно возил у седла. Лассо со свистом сделало петлю, охватив всадника, достаточно приблизившегося к Жаку, короткий рывок, и всадник слетел с лошади, Жак пришпорил свою лошадь, волоча сброшенного рыцаря за собой.

Третий рыцарь направился прямо к Гаральду, держа наперевес копье, и когда, догнав Гаральда, он уже занес его для удара, произошло нечто, чего никто, ни преследователи, ни преследуемые, не ожидали. Из чащи кустов, растущих слева на холмах, серой молнией мелькнуло упругое быстрое тело зверя, волк кинулся на лошадь преследователя, та, мгновенно остановившись, встала на дыбы, сбросив с себя седока, и волк мощными клыками впился в горло рыцаря.

Стрела Жульена, лассо Жака и клыки волка позволили выиграть время, достаточное для того, чтобы путники смогли укрыться за стенами старого замка; с трудом они заперли старые, скрипучие, кованые железом и еще сохранившие прочность ворота, и отряд рыцарей остановился у самых стен, осыпая проклятиями и Жака, и Жульена, и неизвестно откуда появившегося зверя.

Тогда, в порту Венеции, Гаральд увидев лишь пятерых тамплиеров, решил, что это весь отряд, высланный для их встречи, но преследовали их не пятеро, а гораздо больше, сколько их было, никто определить не успел - трое с проклятиями гарцевали перед воротами, а справа и слева к ним подтягивались еще и еще, гул, топот, крики и проклятия становились все громче, было понятно, что их достаточно для того, чтобы обложить замок и начать осаду.

- Придется брать штурмом эти развалины! - донесся до путников крик одного из рыцарей.

Рыцари объехали замок вокруг, надеясь обнаружить брешь в полуразвалившихся стенах, но не нашли. Стены старого замка, несмотря на частичные разрушения, вызванные временем, ветрами и дождями, еще сохраняли свою неприступность, и могли бы выдержать длительную осаду, если бы осажденные имели достаточный запас стрел, еды и питья, но поскольку запасы эти были весьма ограничены, то падение гарнизона, запертого в этих стенах, перед превосходящими силами противника, было лишь вопросом времени.

Стемнело, и рыцари, не решившись начать штурм ночью, расположились лагерем у стен старого замка. Все ждали рассвета, рыцари для того, чтобы определить тактику действий, а Гаральд со спутниками для того, чтобы осмотреться и решить, как строить оборону. Ночь прошла без сна, тьма, окутавшая замок, была пронизана странными скрипами, шорохами, то ли стонами призраков, то ли криками ночных животных, населявших старое, давно покинутое людьми укрепление. За стенами замка слышались голоса тамплиеров, предвкушающих легкую расправу с запертыми в эту каменную ловушку путниками, откуда-то издалека доносился волчий вой.

Как только первые лучи восходящего солнца развеяли ночной мрак, и неясные тени внутренних строений приобрели четкие очертания, осажденные принялись исследовать замок. Постройки внутри замка, где когда-то располагались величественные покои господ и скромные жилища слуг, подверглись значительному разрушению, деревянные балки, на которых держалась кровля, большей частью прогнили, перекрытия обрушились, открыв доступ ветрам и дождям ко всем внутренним помещениям. Стены, некогда украшенные росписью, обвешанные гобеленами и картинами, представляли собой убогий, удручающий вид. Краски, кое-где еще сохранившиеся, но поблекшие, выгоревшие, придавали комнатам вид унылый и жуткий, обрывки истлевших гобеленов свисали со стен лохмотьями, несколько картин в изъеденных шашелем рамах, перекосившись, все еще висели на стенах, но определить, что было изображено на них, было попросту невозможно.