Портрет дамы(СИ)

Но неожиданно для них, рыцари исчезли со стены, они не стали спускаться в замок, а спешно отступили, неясный шум, голоса, топот копыт, свист стрел и звон мечей доносились с той стороны стен. Похоже, что кто-то атаковал тамплиеров с тыла. Защитники крепости решили выйти через ворота и дать встречный бой. Когда они вышли из замка, то у южной стены уже никого не было, бой у северной стены был скор и жесток, когда Гаральд, Жак и спустившийся с башни Жульен обогнули замок, трупы тамплиеров в самых невероятных позах, изрубленные мечами и копьями, пронзенные стрелами, лежали на земле, а навстречу им мчался отряд рыцарей, во главе которого скакал разгоряченный боем, с окровавленным мечом в руке, виконт де Ламбер.

Радостными криками встретили осажденные своих спасителей, виконт, спешившись, заключил Гаральда в крепкие объятия, но не было радости во взгляде его, глаза были суровы и печальны.

-- Голгофа

Ливень заканчивался, двое стражников, охранявших место казни на Голгофе, насквозь промокшие и продрогшие, не сразу заметили человека, который направился туда, где был распят Иисус Варавва с табличкой, прибитой к кресту, надпись на которой гласила, что распятый не кто иной, как сам "царь иудейский". Сперва стражники не предали этому значения, однако, когда человек стал снимать с распятия тело, они, разбрызгивая грязь, извергая ругательства и проклятия, бросились к нему.

- Ты что делаешь? - строго крикнул один.

- Снимаю тело, чтобы похоронить, - спокойно ответил человек.

- Разве ты не знаешь, что казненные должны висеть на крестах, пока солнце не иссушит их тела? - спросил второй стражник.

- Откуда солнце? - удивился человек, - не видишь, идет дождь, сколько еще ждать, пока появится солнце и иссушит тела? Мне сам прокуратор разрешил, вот, и разрешение есть, вот написано, - он протянул стражникам лист папируса.

- Но тут ничего не написано! - воскликнул первый стражник. - Обманщик и вор, ты дал мне чистый лист!

- Разве я виноват, что дождь смыл все, что там было написано, а написано было, что прокуратор разрешает мне снять тело и похоронить.

- Пошел вон! - заорал первый стражник.

- Вы не можете так говорить, мне сам прокуратор разрешил, пойдите сами у него и спросите, - возразил человек.

Дождь, который, начал было утихать, пустился с новой силой, и стражникам надоело препираться с человеком, который был явно не в себе, тем более, никто из них никогда бы не осмелился обратится к Понтию Пилату с вопросом, и второй сказал:

- Оставь этого ненормального, пойдем под дерево, а то и так промокли, все равно этот уже умер, что толку сторожить его тело, может, и вправду прокуратор разрешил этому несчастному снять тело и похоронить, все-таки это был царь иудейский, а не простой разбойник.

Стражники ушли, а человек, несмотря на дождь, снял тело с креста, взвалил его на плечи и унес.

Магдалина, увидев человека, несущего на плечах мертвое тело, подскочила к нему с вопросом:

- Кто это? Куда ты несешь его?

- Я снял тело с распятия, это Иисус, Царь Иудейский, его нужно похоронить по иудейским обычаям.

- Кто тебе разрешил снять тело?

- Я сказал стражникам, будто мне сам прокуратор позволил похоронить его, я показал им чистый лист, они поверили. Помоги мне, женщина.

Мария подхватила тело, и они внесли его в дом. Положили на пол, Мария принялась омывать его. Ужасная казнь обезобразила лицо, женщина смотрела на него и никак не могла узнать, но она была уверена, что это он, ее Иисус, ведь это он был из рода Давида, рода Царей Иудейских, она не знала, что распят был не Иисус Назареянин, а Иисус Варавва. Горе помутило разум ее, и она не слышала ни того, что сказал Каиафе Понтий Пилат, ни того, что пытался ей втолковать Фома.

Дом наполняли какие-то люди, Мария смотрела на них, но никого не могла узнать, они омыли тело благовонными маслами и спеленали его пропитанной миром тканью, а Магдалина только тихо причитала, раскачиваясь из стороны в сторону:

- Что? Что они сделали с тобой? Как ты постарел, смерть состарила тебя.

Она бормотала что-то еще и еще, но ее никто не слушал, тело вынесли из дома в сопровождении небольшой процессии, ночью, тайно схоронили в пещере и закрыли вход тяжелым камнем. После погребения все разошлись, и только Мария все стояла у могилы, стояла молча, без слез.

- Иди домой, Мария, - сказал тихо незнакомый ей человек, и она, повинуясь его воле, сама не понимая почему, медленно побрела прочь.

-- Виконт де Ламбер