Портрет девочки в шляпе

И все-таки она постоянно ловила себя на том, что ничего так не ждет, как звонка или письма от Германа. И дело вовсе не в портрете. Хотя и в нем тоже.

Фото Фриц прислал поздно вечером. Он сделал главное – очистил изображение внутри овала. Лора засела за компьютер и всю ночь колдовала над портретом. Закончив, сразу набрала номер Германа и только тогда посмотрела на часы. Черт, четыре утра! Зря она это сделала! Лора собралась выключить телефон, но Герман уже ответил:

– Я знал, что вы позвоните именно тогда, когда я наконец засну.

– Я не хотела. Честное пионерское. Просто не смогла удержаться.

– Понял. Готов к продуктивному общению.

Лора набрала воздуху и выпалила:

– Это не Анна Строганова. Клянусь. Сюжет картины повторен идеально. Художник был прекрасным копиистом и с уникальной точностью передал стиль Виже-Лебрен. А теперь смотрите. Начнем с вазы. Две розы на заднем плане у Лебрен как бы чуть привядшие и смотрят головками вниз. А здесь? Свежи, как майское утро! Изменение небольшое, но вряд ли случайное. Вдоль выреза платья вышивка не зигзагом, как у Анны, а волнистой линией. И камень в броши не темно-красный, как у оригинала, а зеленый. Но все пустяки по сравнению с тем, что это…

Лора перевела дух.

– Вообще другая женщина! Черты лица, улыбка, волосы очень похожи, верно, но Анна была светлоглазой. У этой глаза карие. И смотрит по-другому. Нежнее, что ли. Хотя сходство просто поразительное!

– Вывод?

– Художник скопировал картину не случайно. Так было задумано с самого начала. Возможно, девушка, которую он рисовал, была похожа на Анну Сергеевну Строганову.

– Может, родственница?

– Может, и так. Только родилась она намного позже. Полотно точно написано лет через тридцать после портрета Виже-Лебрен.

– Не сомневаетесь?

– Не сомневаюсь. Но моей уверенности недостаточно. Мы должны это доказать.

– Каков план, мой генерал?

– Продолжайте восстанавливать поверхность, а я буду искать художника и модель. Во мне уже сыщицкий азарт проснулся.

– Пожалуй, во мне тоже. А сейчас… можно я уже посплю? Глаза слипаются.

Лора улыбнулась в трубку и милостиво разрешила:

– Ладно. Спите.

Через три дня молчания он прислал фотографию и записку.

Записка гласила: «Я убрал поздний слой краски вокруг овала и нашел там вот это. Ловите». На фото была надпись, сделанная художником: «м л Е Н» и чуть ниже еще две буквы – А К.

Лора набрала номер Германа и с ходу спросила:

– Что такое по-вашему «м л»? Младенец? Хотя между буквами пробел… Тогда что?

– Моей любимой.

– Что? Откуда вы взяли?

– Я бы тоже так написал.

Хорошо, что Фриц ее не видел. Лора покраснела. С чего бы?

Через неделю она знала о портрете и его авторе все. Осталось рассказать начальнику.

Вольдемара она отловила только к концу рабочего дня. Словно не он посылал ее в командировку, не он заставил все бросить и заняться портретом! И вот теперь, когда она, титанически напрягшись, все сделала, ему, видите ли, некогда! «Вырастет из сына свин, если сын – свиненок» – к месту вспомнилось ей. Точнее про ее друга детства не скажешь!

Еще сильней она возмутилась, когда оказалось, что все это время Щеглеватых был в кабинете и вел переговоры по видеосвязи. Интересно с кем? Со старой пассией или уже с новой? Она даже хотела плюнуть и уйти, но решила дожать чинушу и бюрократа результатами своих изысканий.

Увидев входящую Лору, Щеглеватых встрепенулся.

– Ужель я слышу из гостиной ваш легкий шаг и платья шум? – с фальшивым восторгом продекламировал он.

– Ты вдруг теряешь весь свой ум? – закончила она исковерканную пушкинскую строку. – Брось, Вовчик, меня этим не проймешь. И кстати, передавай от меня привет своей Джульетте. Я насчет портрета.

– Я весь внимание, дорогая Дора!

– Ну, тогда докладываю доклад, – с мстительным видом начала повествование Лора. – Автора портрета звали Аркадий Кособуцкий. Непрофессиональный художник, поэтому его работ я нашла всего три. О нем самом известно немного. Из обедневших дворян, служил адъютантом у князя Трубецкого во время заграничного похода восемьсот тринадцатого года. В двадцать шестом след обрывается, но две его картины нашлись в Читинском музее.

– Декабрист, что ли?

– Думаю, да. Но нам интересна его первая работа – портрет девушки, поправляющей цветы в вазе.

– Строгановой?

– Увы. Ее имя – Екатерина Несвицкая. Нашей Анне Сергеевне она приходилась родственницей со стороны матери, Елены Васильевны Трубецкой, урожденной Несвицкой. Загадка природы, но Екатерина была поразительно похожа на Анну, хотя между датами их рождения почти сорок лет. Кособуцкий был влюблен в Несвицкую и на именины преподнес любимой необычный подарок. Он скопировал портрет кисти Виже-Лебрен, но изобразил на нем Екатерину. Первоначально картина была овальной, но потом ее превратили в прямоугольник. Может, так она лучше вписывалась в интерьер, а может, хотели скрыть надпись – «м л Е Н», а также инициалы автора. Ведь Екатерина вышла замуж и отнюдь, как вы понимаете, не за Аркадия. Вот и все, Вовчик.

Щеглеватых молчал, глядя куда-то вбок.