Портрет Дориана Грея

So much had been surrendered! and to such little purpose!	Как много упущено, сколько уступок сделано -- и ради какой ничтожной цели!
There had been mad wilful rejections, monstrous forms of self-torture and self-denial, whose origin was fear, and whose result was a degradation infinitely more terrible than that fancied degradation from which, in their ignorance, they had sought to escape, Nature, in her wonderful irony, driving out the anchorite to feed with the wild animals of the desert and giving to the hermit the beasts of the field as his companions.	Бессмысленное, упрямое отречение, уродливые формы самоистязания и самоограничения, в основе которых лежал страх, а результатом было вырождение, безмерно более страшное, чем так называемое "падение", от которого люди в своем неведении стремились спастись. Недаром же Природа с великолепной иронией всегда гнала анахоретов в пустыню к диким зверям, давала святым отшельникам в спутники жизни четвероногих обитателей лесов и полей.
Yes: there was to be, as Lord Henry had prophesied, a new Hedonism that was to recreate life, and to save it from that harsh, uncomely puritanism that is having, in our own day, its curious revival.	Да, прав был лорд Г енри, предсказывая рождение нового гедонизма, который должен перестроить жизнь, освободив ее от сурового и нелепого пуританства, неизвестно почему возродившегося в наши дни.
It was to have its service of the intellect, certainly; yet, it was never to accept any theory or system that would involve the sacrifice of any mode of passionate experience.	Конечно, гедонизм этот будет прибегать к услугам интеллекта, но никакими теориями или учениями не станет подменять многообразный опыт страстей.
Its aim, indeed, was to be experience itself, and not the fruits of experience, sweet or bitter as they might be.	Цель гедонизма -- именно этот опыт сам по себе, а не плоды его, горькие или сладкие.
Of the asceticism that deadens the senses, as of the vulgar profligacy that dulls them, it was to know nothing.	В нашей жизни не должно быть места аскетизму, умерщвляющему чувства, так же как и грубому распутству, притупляющему их.
But it was to teach man to concentrate himself upon the moments of a life that is itself but a moment.	Г едонизм научит людей во всей полноте переживать каждое мгновение жизни, ибо и сама жизнь -- лишь преходящее мгновение.
There are few of us who have not sometimes wakened before dawn, either after one of those dreamless nights that make us almost enamoured of death, or one of those nights of horror and misshapen joy, when through the chambers of the brain sweep phantoms more terrible than reality itself, and instinct with that vivid life that lurks in all grotesques, and that lends to Gothic art its enduring vitality, this art being, one might fancy, especially the art of those whose minds have been troubled with the malady of reverie.	Кто из нас не просыпался порой до рассвета после сна без сновидений, столь сладкого, что нам становился почти желанным вечный сон смерти, или после ночи ужаса и извращенной радости, когда в клетках мозга возникают видения страшнее самой действительности, живые и яркие, как всякая фантастика, исполненные той властной силы, которая делает таким живучим готическое искусство, как будто созданное для тех, кто болен мечтательностью? Всем памятны эти пробуждения.
Gradually white fingers creep through the curtains, and they appear to tremble.	Постепенно белые пальцы рассвета пробираются сквозь занавески, и кажется, будто занавески дрожат.
In black fantastic shapes, dumb shadows crawl into the corners of the room, and crouch there.	Черные причудливые тени бесшумно уползли в углы комнаты и притаились там.