Портрет Дориана Грея

– Что за глупости ты говоришь, Джим! – Она поправила рукав его пиджака.

Мгновение он колебался.

– Ну хорошо, – сказал он наконец, – только собирайся быстрее.

Она, пританцовывая, выбежала из комнаты. С лестницы раздавалось ее радостное пение.

Он несколько раз обошел комнату, а потом обернулся к неподвижной фигуре в кресле.

– Мама, мои вещи готовы? – спросил он.

– Да, все готово, Джеймс, – ответила она, не сводя глаз со своего шитья.

Последние несколько месяцев ей было неудобно оставаться наедине со своим жестким и грубым сыном. Ее таинственная натура волновалась, когда они встречались взглядами. Она все время думала: не заподозрил он что-то? В конце концов она не выдержала молчания, которое Джеймс не собирался нарушать. Она начала жаловаться. Женщины защищаются или с помощью нападения, или с помощью внезапной и необъяснимой капитуляции.

– Надеюсь, Джеймс, ты будешь доволен своей жизнью моряка, – сказала она. – Не забывай только, что это был твой выбор. Ты мог бы стать поверенным. Адвокаты – весьма почтенное сословие, в провинции их часто приглашают в самые лучшие дома.

– Я ненавижу офисы и клерков, – ответил он. – Но ты права. Я сам выбрал для себя жизнь. Все, чего я прошу, мама, – береги Сибилу. Не допусти, чтобы с ней что-то произошло. Мама, ты должна о ней позаботиться.

– Ты говоришь странные вещи, Джеймс. Конечно, я позабочусь о Сибиле.

– Я слышал, что какой-то джентльмен каждый вечер приходит в театр и ходит к ней за кулисы. Это правда? Что ты скажешь об этом?

– Ты говоришь о вещах, которых не понимаешь, Джеймс. Для нашей профессии нормально, когда нам уделяют внимание. Когда-то мне тоже присылали множество цветов. Это было в то время, когда люди действительно знали толк в театре. А насчет Сибилы, так я еще не знаю, насколько серьезно это ее увлечение. Но этот юноша, без сомнения, настоящий джентльмен. Он всегда очень вежлив со мной. Кроме того, похоже, он весьма богат, ведь он всегда посылает Сибиле просто замечательные цветы.

– Однако ты не знаешь, как его зовут, – сухо сказал Джеймс.

– Нет, – ответила его мать с невозмутимым выражением лица. – Он все еще не открыл свое настоящее имя. Я считаю, в этом есть что-то крайне романтичное. Он явно аристократ.

Джеймс Вэйн прикусил губу.

– Позаботься о Сибиле, мама, – сказал он, – позаботься.

– Сынок, ты меня обижаешь. Сибила всегда находится под моей заботливой опекой. Этот джентльмен состоятельный, так почему бы нам не заручиться его поддержкой. Он, скорее всего, из аристократов, по крайней мере, все на это указывает. Он может стать блестящей партией для Сибилы. Из них получилась бы отличная пара. Он действительно выдающийся красавец, это все замечают.

Юноша бормотал что-то про себя и барабанил пальцами по подоконнику. Он как раз обернулся, чтобы что-то сказать, когда дверь отворилась и в комнату вбежала Сибила.

– Вы такие серьезные! – воскликнула она. – Что произошло?

– Ничего, – ответил он. – Думаю, всем иногда приходится быть серьезными. Всего хорошего, мама. Я пообедаю в пять. Не переживай: весь багаж, кроме рубашек, уже сложен.

– Всего хорошего, сынок, – ответила она и сдержанно поклонилась.

Ее очень раздражало то, как он с ней разговаривал, а его взгляд вызвал в ней страх.

– Поцелуй меня, мамочка, – сказала девушка. Ее нежные, будто лепестки цветов, губы прикоснулись к материнской щеке и на мгновение согрели ее.

– Доченька! Доченька! – воскликнула миссис Вэйн, подняв глаза вверх, чтобы увидеть галерку воображаемого театра.

– Пойдем уже, Сиб, – нетерпеливо позвал ее брат. Он терпеть не мог театральности матери.

Они вышли на улицу, где было ветрено, но солнечно, и пошли вниз по унылой Юстон-роуд. Прохожие с удивлением смотрели на мрачного неряшливо одетого юношу, который сопровождал грациозную и изящную юную леди. Он был похож на простого садовника рядом со своей розой.