Портрет Дориана Грея

– Да, я говорю о нем. Как, должно быть, прекрасна Смерть! Как хорошо лежать в мягкой, теплой земле, зная, что над тобой колышутся травы, и слушать вечную тишину. Как хорошо, что нет ни вчера, ни завтра, что можно забыть о ходе времени и навеки забыться, обретя наконец покой. Знаешь, ты мне можешь помочь. Ты можешь отворить для меня врата Храма Смерти, ибо с тобой Любовь, а Любовь ведь сильнее Смерти.

По телу Вирджинии прошла холодная дрожь, и некоторое время между ними царило молчание. Ей казалось, будто все это какой-то жуткий сон.

Потом снова заговорил призрак, и голос его звучал подобно вздохам ветра:

– Ты читала древнее пророчество, начертанное на окне библиотеки?

– О, много раз! – воскликнула девочка, поднимая на привидение глаза. – Я успела его выучить наизусть. Оно написано какими-то старинными причудливыми буквами, так что сразу их трудно прочесть. Там всего несколько строчек:

Когда по воле девственницы юной
Молитву вознесут уста Греха,
Когда миндаль засохший ночью лунной
Цветеньем буйным поразит сердца,
А малое дитя проронит тихо слезы,
Дабы они с души все скорби смыли,
Тогда настанет мир, уйдут из замка грозы
И снизойдет покой на Кентервиля.

Только я не понимаю, что это значит.

– А это значит, – печально промолвил дух, – что ты должна оплакивать мои прегрешения, ибо у меня не осталось слез, и молиться за мою душу, ибо у меня не осталось веры. И тогда, если ты всегда будешь оставаться такой же доброй, чистой и кроткой, Ангел Смерти смилуется надо мной. Страшные видения будут преследовать тебя в темноте, злые голоса станут шептать тебе на ухо ужасные вещи, но они не причинят тебе никакого вреда, ибо все темные силы ада бессильны перед чистотой ребенка.

Вирджиния ничего не ответила, и призрак, глядя на ее склоненную златокудрую голову, принялся в отчаянии заламывать руки. Вдруг девочка встала. Лицо ее было бледным, глаза как-то странно сияли.

– Я не боюсь, – сказала она решительно. – Я попрошу Ангела Смерти смиловаться над тобой.

Издав негромкое радостное восклицание, он поднялся на ноги, взял ее руку и, со старомодной грацией низко склонившись, поднес руку к губам и поцеловал. Пальцы его были холодными как лед, а губы жгли как огонь, но Вирджиния не отпрянула от него, и он повел ее за руку через весь полутемный зал. На поблекших от времени зеленых гобеленах были вышиты маленькие фигурки охотников. Они трубили в украшенные кисточками горны и махали Вирджинии крошечными руками, пытаясь уговорить ее вернуться назад. «Вернись, маленькая Вирджиния, вернись!» – кричали они. Но призрак еще крепче сжал ее руку, и она, чтобы не видеть охотников, закрыла глаза. Пучеглазые чудовища с хвостом ящерицы подмигивали ей с резной каминной полки и негромко бормотали ей вслед: «Берегись, маленькая Вирджиния, берегись! Что, если мы больше не увидим тебя?» Но дух несся вперед все быстрее, и Вирджиния не слушала их.

Когда они оказались в самом конце зала, он остановился и тихо произнес несколько непонятных ей слов. Она открыла глаза и увидела, как стена постепенно исчезает, словно рассеивающийся туман, а за ней зияет огромная черная пустота. Налетел порыв ледяного ветра, и она почувствовала, как ее дергают за платье.

– Скорее, скорее! – крикнул ей призрак. – Иначе будет слишком поздно.

Через мгновение стенная панель за ними сомкнулась, и в Гобеленовом зале стало пусто.

Глава 6

Когда десять минут спустя зазвонил колокольчик, приглашая всех к чаю, а Вирджиния в библиотеку не спустилась, миссис Отис послала за ней одного из лакеев. Тот вскоре вернулся и заявил, что нигде разыскать ее не смог. Вирджиния имела обыкновение выходить каждый вечер в сад за цветами для обеденного стола, поэтому у миссис Отис поначалу не возникло никаких опасений.

Но когда пробило шесть, а Вирджиния так и не появилась, миссис Отис начала волноваться всерьез и велела мальчикам искать сестру в парке, а сама вместе с мистером Отисом принялась обшаривать весь дом, заходя в каждую комнату. В половине седьмого мальчики вернулись и сообщили, что никаких следов Вирджинии им обнаружить не удалось.

Теперь беспокойство овладело всеми, но никто толком не знал, что делать, но вдруг мистер Отис вспомнил, что несколько дней назад дал разрешение остановиться в поместье цыганскому табору. Взяв с собой старшего сына и двух работников, он, не теряя ни минуты, отправился в Блэкфельский лог, где, как он знал, и остановились цыгане. Юный герцог Чеширский, который не находил себе места от беспокойства, во что бы то ни стало хотел идти вместе с ними, но мистер Отис, опасаясь, что дело может дойти до драки, не разрешил ему этого.