— Портретъ? — сказалъ я — конечно портретъ тутъ главный виновникъ. Онъ упалъ на васъ и привелъ васъ въ оцпененіе, во время котораго вы все разсказанное не пережили въ дйствительности, а видли въ бреду.
— Гм! И это предположеніе можетъ быть врнымъ, — отвчалъ полковникъ. — Ну, а ты что на это скажешь? — обратился онъ къ своему племяннику, который во время разсказа не разъ насмшливо улыбнулся.
— Я очень жалю, что мой двоюродный ддъ приговорилъ къ сожженію монахиню за ея позднюю любовь. Это autodaf'e было плохой наградой терпнію, съ которымъ въ продолженіи нсколькихъ столтій ждала она своего жениха. Ну можно ли было на нее сердиться…
Мы засмялись.
Полковникъ задумчиво качалъ сдою головою.
— Очень можетъ быть, что вс вы правы, господа, сказалъ онъ: но только на одно важное обстоятельство вы не обратили вниманія. Какимъ образомъ это случилось, что сонъ мой такъ удивительно согласовался съ дйствительной исторіей монахини.
— Неужели! — воскликнулъ съ изумленіемъ докторъ.
— Въ этомъ-то все дло… Представьте, что игуменія дйствительно нкогда, должна была пожертвовать для счастія своей младшей сестры женихомъ и была насильно пострижена. Это обстоятельство и заставило моего дядю сжечь колдовской портретъ и такимъ образомъ лишить его силы.
— И вы ничего про это не слыхали до того вечера? — спросилъ я.
— Ни слова! Разв молодой офицеръ интересуется такими вещами?
Мы молчали.
— Я разсказалъ вамъ только самый фактъ, — продолжалъ полковникъ, — но не въ силахъ передать словами испытанныхъ мною ощущеній и того впечатлнія, которое все это во мн оставило. А впечатлніе было таково, что я до сихъ поръ нахожусь въ сомнніи — что это такое сонъ или дйствительность?
1917