Портрет кавалера в голубом камзоле

Великан тоже не спал, снедаемый горькими думами. Он тосковал по карлику. Помогая Глории, он будто продлевал прежнюю жизнь. Понимая, что возврата к прошлому быть не может, Санта цеплялся за свои воспоминания, как утопающий цепляется за соломинку. Удержать та не удержит, зато подарит иллюзию надежды…

Посреди ночи Санту разбудили настойчивые звонки в калитку. Кого это принесла нелегкая?

Он, кряхтя, встал и побрел к видеоустройству. Со светящегося экрана на слугу уставился… Лавров. Его лицо выражало усталость и нетерпение.

– Уже и ночью покоя нет, – проворчал великан, накидывая полушубок.

– Открывай, я с ног падаю…

Санта открыл ворота, и джип, на котором прикатил начальник охраны, зарулил во двор.

– Буди Глорию Артуровну, – приказал ночной гость. – У меня срочное дело. Давай, шевелись…

Он пошел следом за слугой, шумно топая и на ходу сбрасывая куртку.

– Тепло у вас… котел небось на всю катушку гоняете?

– Чего его жалеть?

– Ну да… сгорит, новый купите… Вы люди богатые! Денег не считаете…

– Вижу, вы не в духе, Роман, – заметил Санта.

– А ты бы побегал с мое! Без ужина, без нормального отдыха! Я два раза чуть не уснул за рулем. Радио орет, а я вырубаюсь. Хоть спички в глаза вставляй…

Лавров со стоном потер затылок. Припухлость увеличилась, голова нещадно болела и кружилась. Как бы опять сотрясения не было.

– Я пойду, доложу хозяйке, – невозмутимо произнес великан. – А вы посидите покуда в столовой. Потом я вам поесть соберу…

Лавров без сил плюхнулся в кресло, в глазах мелькали радужные пятна, к горлу подступала тошнота. От голода или переутомления. В столовой пахло ванильными сухарями и кофе. Проглотив слюну, начальник охраны выругался. Интересно, ему предложат принять душ и остаться до утра?

– Что с тобой? – донеслось до него сквозь дремотную пелену. – Ты бледный…

Оказывается, он моментально провалился в сон. Над ним сверкали серые с прозеленью глаза. Это была Глория, ее волосы рассыпались по плечам… В чем она одета? Длинный пестрый халат поверх пижамы. Он поднял ее с постели?

– Ох, прости… задремал, – встрепенулся он.

– Что-то случилось?

– Который час?

Она бросила взгляд на часы и снова наклонилась к нему:

– Половина третьего… Ты в порядке?

– Череп, кажется, цел…

Его скулы сводила зевота. Затылок болел. Глория вспомнила, что она врач, и поспешно осмотрела его, ощупала ушибленную голову.

– Тошнит?

– Немного…

– Ничего страшного. Просто большая шишка. Надеюсь, обойдется компрессом и болеутоляющими таблетками. Как тебя угораздило?

– Выполнял твое поручение.

Она села в кресло напротив, опустила руки. То, что она наугад ляпнула Зубову про гибель третьей актрисы, оказалось не досужей выдумкой, а жестокой и страшной правдой.

– Бузеева?

– Угадала. Мертва, как и ее коллега по сцене Лихвицкая. Убита! На сей раз сомнений быть не может. Я застал убийцу в квартире… и получил по голове. Он мог меня прикончить, между прочим.

– Когда это случилось?

Лавров назвал примерное время смерти Катеньки и рассказал подробности происшествия.

– Ты позвонил в милицию?

– Угу, – кивнул он, морщась от приступа боли. – Из таксофона на улице Пришвина. Я существенно осложнил сыщикам задачу: пришлось уничтожить отпечатки… протереть дверные ручки и все такое. Я два часа провалялся на полу без сознания. Вспоминать, к чему я притрагивался, было недосуг. Вытер все подряд. Хотя знаешь, убийца дьявольски умен и вряд ли оставил следы. На улице зима, перчатки на руках выглядят естественно, по погоде, и не вызывают подозрений.

– Бузеева… «вторая служанка»… – пробормотала Глория.

– Третья жертва маньяка, – добавил Лавров. – «Свела счеты с жизнью», уколов себе большую дозу наркотика. Я без анализа уверен, что в шприце найдутся его остатки. Все обставлено как суицид. Если бы я не заработал шишку, то мог бы поверить в самоубийство Катеньки. Клеопатра, Ирада… потом Хармиана. Дурной пример заразителен. А влияние творческого перевоплощения на неустойчивую психику не изучено.

– Скажи спасибо, что остался жив.

– Убийце нечего меня бояться. Я его не видел! Он не ожидал ничьего появления и оглушил меня, чтобы беспрепятственно скрыться. Впрочем, с таким же успехом это могла быть она. Шанкина!

– Докторша? С какой стати ей убивать актрис?

– Она завидовала Полине. Шантаж не принес ей удовлетворения, и она решилась отравить более удачливую подругу. При помощи подкупленной Лихвицкой. А Бузееву она прикончила, чтобы… запутать следы. Сам Шекспир подсказал ей развитие сюжета.

– Не слишком заумно? К тому же докторша не любит театр, если ты помнишь. Вряд ли она читала пьесы Шекспира.

Лавров осторожно потрогал затылок и вздохнул:

– Ну… шизофрению я бы тоже со счетов не сбрасывал. Шанкина питает болезненную ненависть к искусству… и может мстить актрисам за принадлежность к роду деятельности.

– Полагаешь, Шанкина шизофреничка?

– Не исключаю. И еще. Все три смерти так или иначе связаны с применением лекарственных средств. Препарат из наперстянки, успокоительное, наркотик…

– С наркотиками и лекарствами имеют дело не только врачи, – возразила Глория.

– Зато медики хорошо в них разбираются и знают действие препаратов.