Портрет кавалера в голубом камзоле

– Думаете, я помешан? – хохотнул Зубов. – Да! Я помешан на Нем… Никому из вас невдомек, как живет человек, который видел свою смерть… Я намерился обмануть ее! Ни черта не вышло… После похорон Полина приходит ко мне каждую ночь… она зовет меня… она стоит на вершине лестницы в золотом платье Клеопатры и ждет своего Антония! «В счастливые сады блаженных душ мы радостно, рука с рукою вступим…» – со слезами продекламировал он. – Я не мог оставить ее одну. Я послал к ней служанок… чтобы они развлекали ее, пока я далеко… Быть может, я кажусь вам чудовищем, нелюдем. Вы ошибаетесь, господа… После смерти Полины я сам себя испугался. Во мне поселился бес… даже два беса! Один хотел избежать наказания… и всячески заметал следы своих преступлений. Второй настойчиво отрицал, что жертвы… сами покончили с собой. Он как будто желал… разоблачения! Я потерял контроль на бесами… и они затеяли эту странную возню… Они раздирали меня на части! Я… уже не я… Я был бы рад, если бы кто-нибудь… помешал мне сотворить то, что случилось… Но бесы… только смеялись надо мной…

Он замолчал. Его губы беззвучно шевелились, на лице появилось раскаяние.

– Я очень сильно вас ударил? – спросил он у Лаврова. – Судя по вашему виду, вы серьезно не пострадали… Вам не нужно было лезть в чужие дела… Вы тут ни при чем…

До начальника охраны дошел, наконец, смысл его бредовых признаний. До сих пор он слушал Зубова с долей скепсиса и сомнений. После фиаско с Митиным он уже боялся верить любым словам. Впрочем… убийцей вполне мог оказаться Зубов. Обе погибших актрисы не посмели бы не впустить своего босса… хоть и были ошарашены его визитом…

– Значит, это вы! – возмущенно вскричал он, вскакивая с места. – Вы оглушили меня! Чуть не убили… Что вы тут плели нам про каких-то бесов?

Зубов тяжело дышал. Все смешалось в его больном сознании в один неразрешимый клубок. Его речь стала торопливой и бессвязной.

– «Кто не вершит судьбу… тот раб судьбы…» Я хотел… уйти из жизни по своей воле… «как римлянам бесстрашным подобает…» ради моей царицы… чтобы она… могла гордиться мной…

– Царица? – разозлился вдруг Сатин и захохотал. – Ты просто рехнулся, Зубов! Ха-ха-ха! Сошел с ума! Кого ты называешь царицей? Голодранку из церковного хора…

– Заткнись…

– И не подумаю! Ничего тебе не удалось оборвать. Поздно спохватился! Твоя обожаемая Полина успела-таки наставить тебе рога! Ты напрасно загубил три жизни… и взял грех на душу.

– У-успела?..

– Твоя надменная Клеопатра снизошла до обыкновенного банкира! Она спала со мной! Да-да, спала… Я пообещал ей то, чего она напрасно ждала от тебя. Законный брак! И она клюнула…

Злой дух, обуявший Зубова, словно вселился теперь в Сатина. Он сыпал интимными подробностями, неопровержимыми доказательствами близости с женщиной, которые мог знать только любовник…

Зубов побагровел и схватился за грудь. Краска стремительно отхлынула с его лица, на лбу выступила испарина. Он задыхался.

– Прекратите! – крикнула Глория на банкира. Но тот вошел в раж, не понимая, что творит. Либо, напротив, отлично осознавая последствия.

Зубов захрипел. Она бросилась к нему, нащупала пульс.

– Нужен врач! Срочно вызывайте «скорую»! Лавров набирал номер неотложки, не попадая пальцами на кнопки сотового. Хозяин дома умирал…

Глория возилась около Зубова скорее из чувства врачебного долга, чем с надеждой спасти ему жизнь. То, о чем он говорил, сбывалось с жуткой точностью…

Сатин замолчал, с жестоким любопытством наблюдая за происходящим. Пальцы Зубова разжались, и маленький ключик выпал из них на обивку кресла…

– Все… – пробормотала Глория, убедившись в тщетности своих усилий. – Он не дышит…

– «Скорая» приедет через полчаса, не раньше, – сообщил Лавров. – Еле дозвонился.

Банкир молнией метнулся к креслу, где сидел, откинувшись, белый и неподвижный Зубов… схватил ключик и бегом пустился к вожделенному портрету. Он проделал это с такой быстротой, что Глория и Лавров на секунду опешили.

– Держи его! – сам себе скомандовал начальник охраны.

Ему не удалось остановить Сатина. Тот добрался до «ставен», открыл их, сунул руку в карман, вытащил баллончик и…

– Не надо! – крикнула Глория.

Что-то едкое брызнуло из металлического баллончика на портрет. По залу поплыл кисловатый запах. Краска зашипела, вспучилась, пошла пузырями, смешалась и поползла вниз, стекая на бронзовую полосу багета…

– Ну, теперь все! Кончено! – расплылся в счастливой улыбке банкир.

На том месте, где было лицо кавалера в голубом камзоле, зияло бесформенное пятно.

– Где же перстень? – с любопытством спросил Лавров.

Он искал глазами руку изображенного на холсте человека, но та не уцелела. В углу, где по идее должен был находиться перстень со знаком Мироздания, громоздились безобразные потеки…

– А был ли перстень? – продолжал ухмыляться довольный Сатин.

– Если и был, то мы уже его не увидим…