Портрет королевского палача

Секундочку. А как это сделать? Коробка плотная, картонная, она запечатана и оклеена сверху блестящей пленкой. То есть надо сначала снять всю эту сбрую, чтобы добраться до клоуна Ша. Вот интересно, как это я умудрилась нажать на руки или голову этого несчастного Ша, если до него совершенно невозможно добраться?!

О господи, он опять поет! И опять орет:

– А бьен то! Чмок!

С силой ударяю кулаком по коробке. Напрасно! В панике озираюсь, чтобы попросить у официанта нож, ножницы: скорей взрезать коробку, вырубить Ша и избавиться от осуждающих взоров, которыми обливают меня добропорядочные немцы и прочие нацмены…

– Помочь? – слышится рядом мужской голос, и я вскидываю испуганные глаза.

Человек в шляпе, надвинутой на лоб, мгновение смотрит на меня, высокомерно подняв брови, потом вынимает руку из кармана. В руке у него что-то черное, плоское. Он протягивает руку к коробке, – и клоун Ша послушно затыкается, как тот фонтан, о котором давно и живописно написано Козьмой Прутковым.

Господи, да ведь этот Ша – радиоуправляемая игрушка, его можно выключить с помощью пульта. Как это мне в голову не пришло? А кстати, где пульт от моего клоуна?

– Возьми, – говорит мужчина, который так своевременно пришел мне на помощь. – Ты забыла пульт у Брюнов. Николь просила непременно отдать его тебе.

Тупо смотрю в его темные, совершенно неопределенного цвета глаза. Выражения их, кстати, тоже невозможно понять.

– А откуда ты узнал про пульт?

– Угадай с трех раз!

Я молчу.

– Позвонил Брюнам, само собой, – высокомерно разъясняет он. – Вечером приехал наконец из Дижона, а рано утром позвонил. Они сказали, что ты отправилась несколько минут назад в аэропорт и забыла пульт.

– Ты что, отправился вслед за мной во Франкфурт, чтобы отдать мне пульт? – Я пытаюсь шутить, но, кажется, не очень удачно.

– Вот именно, – хмуро кивает он. – Честно говоря, я прилетел через час после тебя и уже отчаялся, шатаясь по этому безумному аэропорту. Никак не мог тебя найти! Потом решил попросить помощи у клоуна Ша – и повезло, гляди-ка!

Честно говоря, у него тоже не самые удачные шутки. И вообще, вид такой злой…

Я его боюсь. Боюсь смотреть на него, боюсь говорить с ним, но молчать еще страшней, поэтому решаюсь спросить:

– А… что-нибудь слышно о Жани? О Филиппе? О Лоре?

– Проведена экспертиза, выяснилось, что Лора умерла совершенно случайно.

– То есть как? Упала и умерла?

– Практически так оно и было. Перед тем как ехать в Дижон, я побывал в Нанте и встретился с Жани. Она мне все толком и рассказала. Лора и впрямь приехала в Мулян по вызову Клоди, чтобы шантажировать Жани и отвлечь ее из дома. Жани была в ужасном состоянии: ведь она не сомневалась, что именно ты – мать Филиппа.

– Ага, я так и подумала.

– Правильно подумала. Она решила отвадить тебя от Муляна. Следила за тобой из пустого дома Жильбера (у нее был ключ), увидела, что ты вошла в погреб, и заперла тебя. Совершенно как ты меня!

Я зажмуриваюсь. Ох, как это было сказано…

– Жани уверяет, что хотела только попугать тебя. И тут к ней явилась Лора, и Жани поняла, что ошиблась роковым образом. Она призналась мне, что вполне была бы способна убить Лору, но… Тут вмешалось Провидение.

– Как это?

– Да вот так. В одной из статуй, которые стоят в саду Жани, свили гнезда осы. В тигре, точнее. Может быть, они выбрали его потому, что он тоже полосатый. Короче говоря, Жани с ними уже свыклась, а Лора перепугалась, когда оса села ей на плечо. Прихлопнула ее, но та успела-таки укусить… Через несколько минут Лора умерла от отека горла. Аллергическая реакция.

– Не может быть…

– Почему? Это очень распространенный случай, такое иногда происходит на рынках летом, когда осы летят на виноград. Поэтому люди, у которых аллергия на осиный яд, должны их очень остерегаться. При укусе им поможет только очень скорая помощь. Лора, видимо, об этом не знала. И умерла на глазах у Жани, которая ничем не могла ей помочь.

– И что было потом?!

– Жани, конечно, перепугалась, решила, что ее обвинят в убийстве. Спрятала труп, потом вспомнила о тебе и открыла погреб. Потом сделала вид, что уезжает, это видели соседи. Однако ночью она вернулась тайком, отвезла тело Лоры в ее красный «Рено», ну и… об остальном можно догадаться.

– Значит, именно она звонила Жильберу!

– Разумеется. Ради Жани он готов на все – даже уничтожить улики.

– Какое счастье, что теперь все выяснилось и Жани с Филиппом могут вздохнуть спокойно!

– Да уж.

Снова наступает тяжелое молчание. Что бы еще такое спросить?..

– А… а что ты делал в Дижоне?

– Могу я сесть? – вопрошает он хмуро и, не дождавшись от меня ни слова, довольно непочтительно заталкивает разнесчастного клоуна Ша в сумку, а сумку раздраженно спихивает на пол.

– В Дижоне, видишь ли, живет мой друг, – поясняет он, усевшись. – Этот господин работает реставратором в тамошнем Музее изящных искусств, у него отличная мастерская. Мне не хотелось появляться в Париже, боялся, что газетчики так или иначе пронюхают о находке.

Мой сердце замирает.

– О какой находке?

Максвелл смотрит с неподражаемым самодовольным выражением: