Портрет королевского палача

– Что поделаешь! – пожимает плечами Клоди, и мстительный огонек вспыхивает в ее глазах. – Хотя нет, ты – не просто орудие. Ты – оружие! Боевое оружие. Скорострельный пистолет с тротиловым эквивалентом! Но, как всякое оружие, ты лишен умения мыслить самостоятельно, увы. Нужна рука, чтобы нажать на спусковой крючок, на курок, на кнопку взрывателя, чтобы передернуть затвор, – и только тогда ты стреляешь или взрываешь. Не смотри на меня так, – криво усмехается она и морщится от боли, потому что рот ее разбит. – В моих словах нет ничего обидного, оскорбительного. У каждого человека – своя роль в этой жизни. Кто-то передергивает затвор. Кто-то отдает приказ. Кто-то думает, когда и зачем это сделать. Ты создан для того, чтобы убивать по приказу…

– Думаешь? – перебивает он. – Но я умею убивать и без приказа. – И пистолет в его руке приподнимается.

– Еще одно свидетельство того, что ты всего лишь безмозглое оружие, – презрительно цедит Клоди, утирая кровь, которая пузырится на губах. – Если ты убьешь меня сейчас, то никто, никто, ни ты, ни Жильбер, ни этот ваш фатоватый приятель-парижанин, великий и знаменитый Максвелл Ле-Труа, не узнает, где картина! Никогда не узнает!

Ой, мамочки…

Меня пронзает ощущение полной нереальности происходящего.

Картина! Неужели?!..

– Картина? – недоверчиво переспрашивает Иса. – Значит, ты все-таки лгала, когда говорила, что ничего не нашла?

– Я не нашла, это правда! – с силой выкрикивает Клоди. – Но я знаю, где искать!

Я уверена, что Иса сейчас воскликнет: «Где?!»

Я и сама с трудом удерживаюсь, чтобы не выкрикнуть это слово. Картина Давида! Клоди! Вот кого имел в виду Максвелл, говоря, что кто-то еще в Муляне ищет потерянное полотно.

Ну да, все правильно. Клоди искусствовед, кому как не ей, интересоваться утраченными сокровищами живописи. Но откуда она может знать, что картина должна находиться в Муляне?

Эх, сколько вопросов у меня уже накопилось! Они так и рвутся с моего языка. Но я, разумеется, молчу, затаившись за дверью. А Иса почему-то молчит. Он что, онемел от изумления?!

Нет, разомкнул уста, наконец-то!

– Где сейчас этот ребенок, Клоди? – спрашивает он. – Если Жильбер устраивал его продажу, значит, мой сын в Муляне?

Краешком глаза я вижу лицо Клоди. Тихо подозреваю, что на моем лице написано совершенно такое же неописуемое изумление.

Но уже в следующую секунду я качаю головой. Какое счастье… какое счастье, что Жани и Филипп далеко отсюда! Да здравствует каникюль, да здравствует повышенное внутричерепное давление у младенцев! Нет худа без добра!

И тут же меня снова охватывает беспокойство. А если Клоди выдаст их?!

– Уж не сошел ли ты с ума? – спрашивает Клоди. – О чем ты говоришь?!

Иса проводит рукой по лицу.

– А, ну да, – звучит его неуверенный голос. – Картина! Ты говорила, что знаешь, где искать картину?

– Да.

– И где же?

Ну наконец-то! Честное слово, я вздыхаю не без облегчения, услышав этот вполне естественный вопрос. Иса, который интересуется судьбой своего ребенка, – это ведь тот же самый Иса, который направил беременную цыганку взорвать наш роддом. Погибли бы десятки малышей еще и младше, чем его сын!

Нет, мне не нравится такой диссонанс в образе этого убийцы. А впрочем, почему одно должно исключать другое? Практически у всех убийц есть дети. И это не мешает им лишать жизни других детей, таких случаев можно привести сотни!

И тут я спохватываюсь, что чуть не прослушала самое главное: где картина!

– Ну, ты и впрямь помешался, Иса, – насмешливо говорит Клоди. – Я тебе скажу, а ты выпустишь в меня всю обойму из своего пистолета. Нет уж, я прекрасно понимаю, что жива лишь до тех пор, пока только я знаю, где может быть картина. И, видишь ли, меня нисколько не разбирает нетерпение кинуться доставать ее. Дело в том, что я знаю это место уже почти год. И у меня не раз и не два была возможность туда прийти и подтвердить свои подозрения. Но я ждала, ждала долго, я не сказала ни Гийому, ни Жильберу, ни Жану-Ги. Разумеется, не скажу и тебе.

– Ну и скажи, почему ты не вытащила ее уже давно, почему не обставила всех нас? – задает Иса тот же самый вопрос, который задала бы и я… если бы имела такую возможность.

Бог ты мой! Значит, и покойный Гийом был в этой компании?!

Я так возбуждена, что снова забываю об осторожности и чуточку излишне высовываюсь из-за косяка. И тут Клоди чуть поворачивает голову – и наши глаза встречаются…

Я отшатываюсь за косяк и стою, каменея от страха, не в силах сдвинуться с места.

Пропала! Я погибла! Вряд ли Клоди промолчит! Я слишком много узнала о ней сегодня. Я узнала, что скромная «бургундская крестьянка» с дипломом бакалавра искусствоведения вовсе не та, за кого ее принимают благонравные соседи. Уже одно то, что она на «ты» с опаснейшим убийцей-чеченцем, говорит… нет, просто-таки кричит о ее двуличии! И она в приятельских отношениях и с корсиканскими экстремистами – через Жильбера. Я уже не удивлюсь, даже если узнаю, что Клоди запанибрата с главой сицилийской коза ностра!