Портрет Мессии

— Если эти ваши люди лгут о происхождении артефакта, с которым вам придется иметь дело, или насчет цены… мой вам совет, Томас: немедленно уходите. Вернее, бегите от них со всех ног.

Мэллой улыбнулся, покачал головой.

— Не могу. Это мой единственный шанс вернуться к тому, что получается у меня лучше всего.

— Тогда не думаю, что смогу помочь вам. Скажу одно: вы сами нарываетесь на то, что некогда произошло с вами в Бейруте.

Мэллой почувствовал себя человеком, из-под ног которого выбили почву.

— Откуда вам известно об этом?

— Люди говорят, Томас. Вернее, в данном случае перешептываются.

— Люди, знающие о Бейруте, обычно молчат.

— Один молодой офицер разведки получает в наследство с полдюжины агентов весьма сомнительного уровня, передающих устаревшую информацию. А несколько месяцев спустя он возглавляет уже целую сеть из двадцати четырех агентов и узнает о нападении, которое враг планирует совершить на военно-морскую базу США. Он передает эту информацию начальству и пытается выяснить детали. И на следующий же день попадает в военный госпиталь с шестью пулевыми ранениями. Восемь его агентов убиты, остальных эвакуируют. Проходит еще два дня, и гибнут двести сорок моряков, после чего Рейган отдает приказ вывести американские войска из Ливана.

Мэллой попытался выдавить улыбку — не получилось.

— Говорят, мы учимся на своих ошибках, — заметил он после паузы.

— Вообще-то, — сказала графиня, — говорят, что мы должны учиться. Но на деле выходит иначе. Люди, к сожалению, склонны повторять их заново.

— Вам известно нечто такое, графиня, о чем неизвестно мне?

— Я знаю гораздо больше вас, Томас. О самых разных вещах. Что же касается упомянутого мной случая, я знаю, что после Бейрута вы уже не доверяли своему начальству. И благодаря этому действовали столь успешно, что вызвали проблемы, о которых даже не подозреваете. Я знаю также, что вы несколько подрастеряли свои навыки. Утратили скептицизм, которым некогда так гордились, волю и решимость действовать вопреки обстоятельствам. Вы считаете, что можете легко справиться с этой миссией, потому что в ней вроде бы нет места для ошибок. Вы вообразили, что, осуществив задуманное, сможете вернуться к своим старым делам. А то, что, возможно, окажетесь в могиле, как-то выпустили из виду.

Стоило ей произнести слово «могила», как по спине у Мэллоя пробежал холодок.

— Расскажите все, что знаете, — попросил он.

— Я знаю, что вы стоите на краю пропасти, на дне которой кишат гадюки. Но не видите их, потому что еще не проснулись окончательно.

Мэллою хотелось возразить ей или, по крайней мере, объяснить, как-то защититься, но он сдержался. Женщину, способную поставить на колени швейцарскую банковскую систему, не следовало недооценивать.

Глава 05

Дворец Ирода Антипы, Перея

Лето 26 года н. э.

Хотя сам Ирод Великий был личностью выдающейся, но все придерживались мнения, что сыновья его таковыми не являлись. Впрочем, они делали вид, что дело обстоит иначе. Они научились важничать, еще сидя на коленях отца. Филипп правил в роскошном дворце к северу от Галилеи. Антипа перемещался между Галилеей и Переей в сопровождении целой процессии слуг и чиновников. Каждый сын мечтал объединить некогда могущественное царство отца, но шло время, и ни тот ни другой не предпринял к тому достаточных усилий. Предлагая Пилату пост наместника, Элий Сеян объяснил ему это. Иудея, Самария и Идумея принадлежали императору, поскольку старший сын Ирода проявил полную неспособность к управлению.

Но вместо того чтобы сместить его и заменить Филиппом или Антипой, позволив некогда процветающему царству гибнуть и дальше, Август объявил спорные провинции своими и вернул мир на эту землю. Это решение, по словам Сеяна, оказалось верным. За последние три десятилетия Антипа неоднократно проявлял ту же неоправданную ненависть по отношению к старшему своему брату, Архелаю, а праздность Филиппа достигла наивысшей точки. Он потерял жену, практически толкнул ее в объятия брата, поленившись встать с пиршественного ложа, чтобы вернуть женщину.

От путешествия в Перею к Антипе Пилат не ожидал ничего нового — и ошибся. Наместник увидел образованного мужчину шестидесяти лет, с мягким вкрадчивым голосом, наделенного живым умом и превосходным чувством юмора. На отца Антипа походил высоким ростом и некоторой склонностью к полноте. Но, несмотря на последнее обстоятельство, это был очень энергичный человек, а от взгляда живых черных глаз ничто не могло укрыться ни в огромном обеденном зале, ни, по всей видимости, во дворце и за его стенами, и хотя Пилат не доверял тетрарху, прием ему очень понравился, особенно его начало.