Портрет моего мужа

И схватив за руки, потянула в белую мглу.

– Неужели не слышишь ветер?

– Слышу.

И ветер стих. Остался лишь снег, летящий и легкий, он оседал на рыжих ресницах, таял, коснувшись бледной щеки. Он отделял нас от прочего мира. И это длилось, длилось, пока Кирис не вздохнул. И теплое его дыхание коснулось моей щеки.

Он и сам подался вперед.

И отступил.

Снова.

– Идем, – Кирис отпустил мою руку. – А то ведь и вправду замерзнешь.

Вот же…

Ничего, у меня еще мышь имеется. И белье, на которое я потратила с две сотни золотых… если не поможет, я его этим кружевом удушу.

…дверь вылетела с одного пинка. Вот же… я ведь специально оставила ее незапертой. А он пинается. Этак и ногу сломать недолго.

Впрочем, собственные ноги Кириса заботили мало.

– Что?

– Мышь! – всхлипнув, сказала я и указала в угол комнаты, где эта самая мышь сидела. Ровненько так сидела, не спуская настороженного взгляда с Этны.

– Мышь? – переспросил Кирис, развеивая огненный шар.

Кажется, кричала я слишком уж душевно.

– Мышь.

– Эта?

– Да!

– Ты боишься мышей? – уточнил он недоверчиво.

Не то, чтобы боюсь… точнее не боюсь совершенно, но… кажется, что в наших отношениях что-то пошло не так.

– Боюсь, – я даже всхлипнула.

И руки к груди прижала.

Ага… действует.

Стало быть не зря мы вчера весь вечер эту несчастную мышь отлавливали. И белье подбирали. То есть, отлавливала Этна, а подбирала я, но…

…он очень старательно отводил взгляд. А я испытывала преогромное желание стукнуть этого… этого… слов нет, по голове. А когда он сдернул с кровати покрывало и набросил на плечи, желание стало просто-таки непреодолимым.

– Замерзнешь, – сказал Кирис мрачно. – Здесь дует.

– Баран.

– Кто?

– Ты.

Искра огня метнулась в угол, спугнув несчастную мышь, которой и без того досталось. Очень надеюсь, что она переживет сегодняшний день.

– Причем круторогий, – я попыталась слезть со столика, устроиться на котором получилось далеко не сразу, потому как несмотря на солидный внешний вид он несколько шатался. И стоило мне пошевелиться, как столик подозрительно затрещал.

И развалился.

Падать было…

…не падать.

– Я не баран, – Кирис поставил меня на пол. – Просто ты заслуживаешь лучшего.

И покрывало поправил.

Точно баран.

– Определять как будем? – я была зла.

И на мышь в том числе, потому что она не убралась, а, спрятавшись под буфет, наблюдала за нами.

– Кого?

– Лучшего. Рекомендации там… соревнование?

– Эгле!

– Что? – я выдернула хвост покрывала из руки, правда, опять не удержалась. Вот же… Кирис подхватил и упасть не позволил.

Поднял.

Отнес на кровать.

Усадил.

И сел рядом.

– Ты понимаешь, что фактически у меня ничего нет?

Понимаю.

– Даже имени. Не говоря уже о репутации.

И это понимаю. Впрочем, с репутацией и у меня проблемы. Не стоит обманываться, даже если я вернусь в столицу и выйду замуж за молодого и прекрасного эйта из древнего рода, о моем происхождении не забудут, как и о побеге, и…

В общем, плевать.

– Меня могут убить.

– Значит, постарайся, чтобы не убили, – я почесала бедро. Кто ж знал, что эти кружева настолько колючие. – И вообще… если что, у меня знакомый некромант имеется. Ну, если вдруг…

…кажется, перспектива Кириса не вдохновила.

Он встал.

И вдруг подхватил меня на руки.

– Куда?

– Туда, – он кивнул на проем.

– Зачем?

– Затем.

– А тут?

– Тут двери нет. Да и… – Кирис несколько смутился. – Недолюбливаю я мышей, говоря по правде. Но учти, если вдруг ты…

– Замолчи уже, что ли, – я поерзала, устраиваясь поудобнее. Кружево кололось все равно. – Не порти момент.

Не испортил.

Эпилог

На местном рынке торговали рыбой. Прямо на земле стояли огромные корзины с гребешками и мидиями, морскими огурцами, камбалой и тунцом, который потрошили здесь же, на радость разбойничьему племени котов. Их, конечно, гоняли, но вяло, скорее для порядку. И зверье, соблюдая правила, отступало, чтобы после вернуться, тишком, воровато, скользнуть под прилавок, мазнуть пушистым хвостом по ноге, ласкаясь. И утащить из корзины смачную рыбью голову.

Уносили их недалеко, порой жертвуя более слабым, и возвращались за новой добычей.

Гудели мухи.

Воняло.

И мальчишки-водоносы сновали в толпе, стараясь перекричать друг друга.

– Свежая вода, свежая… всего…

Медленно прохаживались почтенные матроны, которые выбрались на рынок не столько покупок ради, сколько от скуки. Они раскланивались друг с другом, перебрасывались парой слов, но больше ревниво поглядывали, не появилось ли у соседки чего-нибудь этакого…

…интересного.

Суетились молоденькие кухарочки. Важно ступала прислуга из белых домов, снизошедшая до рынка, верно, исключительно в виду любопытства. Порой гремели тележки, заставляя старого горшечника разразиться бранью. Дремали мужики под старым кленом, темные листья которого почти не пропускали свет. И лишь время от времени кто-то, будто вспомним, зачем вовсе явился сюда, протягивал руку и передвигал круглый камешек на доске для игры в ганмаш.

Партия длилась, сколь понимаю, не первый год.

И в этом тоже что-то да было.