Портрет с одной неизвестной

Лицо женщины Павлу сразу показалось знакомым. Deja vu какое-то. Где-то недавно, совсем на днях… Боже мой, конечно, это же та самая любительница штруделей из кафе на Воздвиженке! В домашней одежде, без косметики и истероидных кудряшек она выглядела моложе. Только сегодня вид у нее был расстроенный, глаза припухли, веки красные.

– Здравствуйте, – дуэтом сказали они с майором.

– Здравствуйте. А вы к кому?

– Если ваша фамилия Стрельникова, то мы к вам, – оглядев ее, проговорил майор и сделал шаг вперед.

– Минуточку. Для начала, думаю, вам следовало бы представиться, – ответила женщина. Говорила она спокойно, уверенно, без нажима.

Валерий Петрович полез в карман за удостоверением.

– Майор Торопко, следственный отдел.

– А ваш спутник?

– Павел Берсеньев, мой помощник.

– Вот это да! Ну что же, проходите, чем обязана? – Стрельникова отступила назад и кивнула. – Туда, на кухню, пожалуйста.

Они прошли по тесному, заставленному шкафами и книжными полками коридору. Из комнаты донесся скрипучий голос.

– Тоня, кто там?

– Мам, это ко мне, не вставай, – и, уже обернувшись к визитерам, продолжила, – проходите, присаживайтесь. Я – Антонина Николаевна Стрельникова. Чем обязана?

Кухня была чистенькой, уютной, посудная полка с гжелью, занавески с рюшечками, и хозяйка, на первый неискушенный взгляд Павла, на злоумышленницу никак не походила. «А вот майор так не считает», – подумал Павел.

– Дело в том, что нам стало известно… – начал Валерий Петрович.

– Потише, если можно. У меня болеет мать, – прервала его Антонина Николаевна.

– Что вы занимаетесь сбором информации по одной теме для профессора Воеводина, – продолжил майор невозмутимо.

– Подбирать информацию – это вообще-то моя профессия. А Алексей Михайлович Воеводин наш давний читатель, – голос по-прежнему был спокойным и ровным.

К разговору присоединился Павел, чувствовавший себя в этой теме более уверенно. О своем частном архивном расследовании он рассказал Валерию Петровичу только накануне, посвятив в детали по дороге.

– Удивительно, что Воеводин заинтересовался Брюлловым именно сейчас.

– Почему он заинтересовался сейчас, а не год назад – это, простите, не моя компетенция. Удивление вызывает то, что этим интересуются следственные органы. Человек просит подобрать определенную литературу, потому что, возможно, пишет научную работу…

– Воеводин не может писать сейчас никакой работы, – остановил ее Павел, – потому что уже месяц лежит в больнице с обширным инфарктом. Он НЕ МОГ вас ни о чем попросить.

– А вы, Антонина Николаевна, занимаетесь отсебятиной и говорите неправду. Для кого все-таки вы ведете сбор информации? – в разговор снова вмешался майор.

Было видно, как на мгновение невозмутимость их собеседницы исчезла, она вспыхнула, но потом, видимо, взяв себя в руки, не спеша встала, поправила занавеску на окне и ответила.

– Я что-то не понимаю, если это допрос, то должна быть повестка, а если нет, то я вправе не отвечать на ваши вопросы?

– Коль на то пошло, можно и повестку прислать. Только что это вам даст? Отвечать все равно придется, – хмуро произнес майор.

– Ну что же, и отвечу. Только не надо из меня преступницу делать. У меня сейчас вообще голова не тем занята. Я жду врача, моя мама заболела.

– Антонина Николаевна, если вы ни в чем не замешаны, – в разговор опять вмешался Павел, ему стало жалко симпатичную даму, – почему бы вам просто не ответить, для кого вы подбирали материалы по Брюллову. Ведь Воеводин – просто прикрытие. Это же очевидно. Есть подозрение, что вас могли использовать.

– Меня, стало быть, могли использовать. А вас нет? – в голосе Антонины Николаевны мелькнули воинственные нотки, она открыла форточку и, чиркнув спичкой, закурила сигарету. – Настоящая травля. Подумать только, даже милицию задействовали.

– Я не знаю, что вы себе там надумали, – начал было майор, но Стрельникова его оборвала:

– Прикройте дверь, дым в комнату идет. И ничего я не надумала, – она хотела еще что-то сказать, но на сей раз ее прервал Павел.

– Постойте, я вам все объясню. Дело в том, что полтора месяца назад с одной подмосковной дачи была украдена очень ценная картина, вещь уникальная, портрет кисти Карла Брюллова. Было начато расследование. Тот, кто похитил, разумеется, рассчитывает ее продать, дорого продать. Поверьте, речь идет об очень больших деньгах. Но для этого ему нужны документы, личная переписка художника, подтверждающая авторство Брюллова. Без них это будет просто безвестное полотно XIX века. Найти письмо для похитителя, в буквальном смысле, вопрос жизни и смерти. Причем интересовать его должны лишь последние три года жизни Брюллова, с 1849-го по 52-й, его заграничная корреспонденция. Мы предполагаем, что нужной информации он еще не получил, но время идет, он нервничает, торопится. Если все-таки письмо у него… страх быть пойманным может спровоцировать его на отчаянные поступки. Поверьте, Антонина Николаевна, вы подвергаете себя опасности, мы обязаны вас предупредить.