Портрет смерти

– Добрый день. – Из-за стены вышла женщина с короткой и прямой светлой челкой, одетая в черное. – Вы интересуетесь портретами?

Ева показала свой жетон.

– Кто делал эти снимки?

– Прошу прощения. Вы чем-то недовольны?

– Я расследую убийство студентки Колумбийского университета.

– Ах да. Я слышала об этом. Молодая девушка, верно? Ужасно. Но я не понимаю, какое отношение к этому убийству имеет наша галерея.

– Именно это я и хочу выяснить. Обнаружить, что между ними общего. Мисс?..

– Дьюберри. Люсия Дьюберри. Я – администратор.

– Лейтенант Ева Даллас. – Она вынула из сумки фотографию Рэйчел. – Эта девушка когда-нибудь бывала здесь?

– Хорошенькая… Не помню, чтобы я ее видела. Но студентов к нам заходит много. Так что я просто могла ее не заметить.

– Что вы можете сказать о самой фотографии?

– Отличная работа. Очень удачная композиция. Стоит глянуть на снимок, и вы тут же думаете: «Какая хорошенькая девушка!» Потом обращаете внимание на то, что она дружелюбная и совсем молоденькая. На ум приходит слово «свеженькая», потому что поза непринужденная и естественная. Она была натурщицей или училась фотографии?

– Нет. Просто посещала этот курс как факультатив. И могла покупать здесь фототовары.

– Что ж, это можно проверить. Хотите, я позвоню вниз и попрошу служащего поднять квитанции?

– Да. Постарайтесь найти квитанции на имя Рэйчел Хоуард за последние два месяца.

– Это не займет много времени. – Женщина зашла за стену, Ева последовала за ней и увидела что-то вроде небольшого кабинета.

Люсия подошла к видеотелефону, стоявшему на небольшом письменном столе, связалась с продавцами, работавшими на первом этаже, и дала им указания.

– Угостить вас чем-нибудь? Может быть, выпьете минеральной?

– Нет, спасибо, – ответила Ева, не дав Пибоди открыть рта. – Соседи тоже пользуются вашей автостоянкой?

– Да. Кроме нас, тут паркуются жители четырех ближайших домов.

– Там есть видеокамеры слежения?

– Нет. Вообще-то должны быть, но кто-то постоянно портил или разбивал их, так что расходы на ремонт стали превосходить ущерб от угонщиков.

– Ваш хозяин живет наверху?

– Студия Хастингса находится на третьем этаже, а его квартира – на четвертом.

– Он сегодня у себя?

– О да. В данный момент у него съемка.

– Что из этого снято им самим?

– Все. Хастингс чрезвычайно талантлив. Чрезвычайно.

– Мне нужно поговорить с ним. Пибоди, получишь сведения из магазина и поднимайся в студию.

– Но… но он работает, – возразила Люсия.

– Я тоже. – Ева шагнула к лифту.

Взволнованная администраторша побежала следом и схватила Еву за локоть.

– У Хастингса съемка! Его нельзя отвлекать!

– Хотите пари? Впрочем, не советую.

Ледяной тон Евы заставил Люсию быстро отдернуть руку.

– Если бы вы могли подождать, пока он закончит…

– Нет! – Ева вошла в лифт и нажала кнопку. Она смотрела на испуганную Люсию, пока створки двери не сомкнулись.

Ее вновь встретила знойная, как лето, музыка стиля «хай-тек», пульсировавшая в белых стенах. Оборудование – прожектора, фильтры, вентиляторы, марлевые экраны – группировалось вокруг сцены, где обнаженная натурщица принимала различные позы на огромном кресле.

Натурщица была чернокожей. Ева определила ее рост в метр восемьдесят пять. Она была поджарой, как гончая, и такой гибкой, словно ее суставы были сделаны из пластилина.

Вокруг стояли три камеры на треногах, четвертую держал коренастый мужчина в мешковатых джинсах и просторной голубой рубашке. Еще двое фотографов – маленькая женщина в черном скинсьюте без рукавов и молодой человек с волнистой оранжевой гривой – внимательно следили за происходившим.

Ева подошла к сцене и откашлялась. Женщина слегка обернулась, заметила ее и широко открыла глаза. Но ее изумление тут же сменилось ужасом.

Если бы Ева до того не видела глаз Люсии, то выхватила бы оружие и резко повернулась навстречу неведомой опасности, грозившей ей сзади.

Однако она просто шагнула вперед, не обращая внимания на волны страха, исходившие от женщины, и на громкое «ах!» молодого человека. Натурщица перехватила взгляд Евы и ответила ей насмешливой улыбкой.

– Не улыбаться! – рявкнул человек с камерой. Его голос заставил двух помощников подпрыгнуть на месте, но натурщица просто опустила уголки губ и выгнулась над креслом, как ветка ивы.

– Милый, к тебе пришли, – промурлыкала она бархатным голосом и вытянула гибкую длинную руку, указывая на Еву.

Мужчина опустил камеру и резко повернулся.

У него из горла вырвалось рычание. Еве пришлось признаться, что оно производило сильное впечатление. Она не видела вблизи настоящего медведя, но готова была признать, что внешность, а особенно рык Хастингса были медвежьими.

Ростом этот мужчина был под два метра и весил килограммов сто двадцать. Широкая грудь, сильные руки, ладони величиной с блюдо… И ужасно уродливый. Глаза маленькие, мутные, расплющенный нос на пол-лица, отвислые губы. На его висках и куполообразной, гладко выбритой голове напряглись и запульсировали жилы.

– Убирайтесь! – гаркнул он и стукнул себя кулаком по голове, словно пытаясь усмирить демонов, бушевавших в его мозгу. – Убирайтесь отсюда, пока я вас не прикончил!