Портрет тирана

«Нет божества ему равного и нет никого, кто бы мог его в чем-либо превзойти. Мудрость ему подвластна, замыслы его совершенны, приказы его превосходны… Сражается он без устали и, пока не покончит со всеми, не щадит никого.

И в то же время он милосерден, полон сладостной кротости и ласково покоряет сердца. Народ его любит сильнее, чем себя самого, ликует при виде его больше, чем при виде своих богов.

…Мужчины и женщины приходят толпами и приветствуют его. Он покорил их еще тогда, когда находился во чреве матери. Со дня рождения ему суждено было повелевать.

Ликует земля, господином которой он стал. Это он раздвинул ее рубежи!»[193].

Это — не из стенограммы партсъезда. Такими словами повествует древнеегипетский вельможа Синухет о своем фараоне.

То был не обычный культ, слепо соблюдаемый абстрактный культ. Товарищ Сталин — не просто вождь, а Вождь мирового пролетариата. Не просто Бог, а божественное проявление Маркса и Ленина. Но ортодоксальность предполагает нетерпимость ко всем мыслящим иначе, ко всем, не приемлющим культ. Этих еретиков нечего переубеждать. Их надо уничтожать: казни укрепляют веру. Поэтому, когда извели первую партию еретиков, начали выдумывать новых.

Библейский Бог, попеременно, то любит, то ненавидит. То милует, то карает. Бог кремлевский только ненавидел. Только карал.

Церковь довольствовалась десятиной. Сталин забирал у земледельцев все. Библия велит верующим на седьмой год отпускать рабов. Божественный Сталин держал народ в пожизненном рабстве.

Христос пошел на муки ради спасения людей. Сталин обрек многомиллионный народ на страшные муки ради личной власти.

Антонов-Овсеенко сравнил Сталина с горным орлом. Это написал человек, посвятивший жизнь борьбе с монархией. Написал, искренне веря, что судьба подарила партии Великого Вождя[194].

Надежда Мандельштам вспоминает сказанное поэтом:

«Они строят свою партию на авторитете, наподобие церкви, но это перевернутая церковь, основанная на обожествлении человека»[195].

Вместе с другими слепцами, такими же как он сам, строил эту церковь Антонов-Овсеенко. А ведь многие видели, многие знали, что делают. Но в организации идолопоклонства партия выступила монолитной силой.

…На IX съезде Т.В. Сапронов, встревоженный некоторыми опасными симптомами бюрократического перерождения партии, смело спросил Ленина (тогда еще почему-то дозволялось спрашивать вождей):

«Кто же будет назначать ЦК?.. Очевидно, мы до этого не дойдем. А если дойдем, то революция будет проиграна»[196].

И двадцати лет не прошло, как ЦК превратился в орган при генсеке. И он, Сталин, стал единолично назначать членов ЦК.

Наступила эра партийных молений. Это нечто гораздо худшее, нежели унижение. Впрочем, Сталин доказал, что унижению человека предела нет.

«Не оскорбляйте человечество обожествлением». Этот призыв Шиллера не был услышан ни в старой России, ни в новой.

Обожествление партийного вождя — это стыдливо называется культом личности — сказалось на жизни не одного поколения. Оно отразилось на внутреннем мире человека, обедняя и без того обкраденную личность, коверкая ее. Оно оставило след незаживающей язвы на этике и эстетике общества.

Служба обожествления была поставлена на государственные рельсы. Она располагала неограниченными средствами, могла привлечь к делу любого ученого, любого деятеля культуры. Особые успехи были достигнуты в области увековечения имени Вождя. Переименовали два десятка городов, две области, округ, морской залив. После войны имя Сталина проникло в оккупированные страны, его вознесли над чужими горными хребтами…

Его невыразительный профиль чеканили на монетах и медалях, художники трудились над его узким лбом, его облик прилежно вплетали в ковровые узоры тонкие пальчики туркменок и узбечек. Поля бороздили трактора марки «Сталинец».

Пришло время и Луна стала всходить на небосклон под сталинские песнопения. Настала очередь Солнца.

Присвоив себе прерогативы Бога, как мог он противиться горячему и безусловно искреннему стремлению верующих облечь его образ в бронзу и мрамор?

…Они были всюду: на площадях и на вокзалах, в помпезных залах и в деревенских клубах, на стадионах и на морских лайнерах, в школах и детских садах, надменные статуи Вождя. Они правили каждым городом, поселком, каждой деревней. Громадой серого, розового гранита нависли над реками и каналами, встречали пассажиров метро под землей и альпинистов в поднебесной выси.

И ведь что примечательно: делалось это без особого указания Комитета по делам искусств или Министерства культуры. Сталинские песнопения — в детсадах и школах, на стадионах и на улицах, на сцене и на цирковой арене стали будничным явлением, как обязательная утренняя молитва для верующего.

А потом был сочинен новый государственный гимн.

Нас вырастил Сталин на верность народу,
На труд и на подвиги нас вдохновил…