Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы

– Плохо мне, Конрад. Бок болит… Ist das gef"ahrlich? Muss ich in Bett bleiben?

– Да, да. Надо лежать. Опасно ли это, покажет время.

– Это расплата, я знаю… За наслаждения! – произнёс Охотников и вновь застонал.

– А почему вы здесь? Вам нельзя ходить! Зачем вы покинули постель?

– Письмо! – еле слышно ответил Алексей.

– Что? – не понял Стофреген.

– Der Brief… Я написал письмо… Там… На столе.

Лекарь взял со стола конверт.

– Это?

– Да… Передайте, Конрад, Её Величеству!

– Хорошо.

– Её Величеству! – повторил Охотников и через паузу добавил. – Там ещё записка… Фрейлине Наталье.

– Наталье? Кто это?

– Наталья Загряжская… Передайте, Конрад!

– Хорошо, хорошо! Вам нужно спать, Алексей!

Охотников покорно закрыл глаза и забылся.

* * *

В своём кабинете Великий Князь Константин распекал генерала Уварова.

– Вы же прекрасно знаете, господин Уваров, что в мире происходит! С Турцией всё время воюем!

– Точно так, Ваше Высочество!

– В Европе неспокойно. Этот узурпатор, того и глядишь, двинет свои полки…

– Ляжем костьми, Ваше Высочество! Если надо, за родину постоим!

– Вот и я о том же – если надо! А наши славные гвардейцы без всякой надобности – когда совсем НЕ НАДО! – устраивают кровавые поединки. И где? На улицах города! Посреди мирно гуляющей публики!

– Поединки? Да ещё кровавые? – удивлённо встрепенулся Уваров. – Виноват, не слыхал, Ваше Величество!

– Вот тебе раз! А ваш штабс-ротмистр?

– Охотников? У него воспаление. Есть рапорт лекаря.

– Фёдор Петрович! – укоризненно произнёс Великий Князь. – Вам ли с вашими заслугами, боевыми наградами и с таким солидным опытом жизни верить лукавым эскулапам?

– Рапорт лейб-медик Стофреген подписал! Как же не верить, Ваше Высочество?

– Доверяй, но проверяй, Уваров! У них весь род буйный!

– У кого? – не понял генерал.

– У Охотников этих. Дуэлянт на дуэлянте сидит и дуэлянтом погоняет! Вспомните братца его, конногвардейца!

– Петра Охотникова?

– Его самого! Где жизнь окончил? На дуэли! В двадцать шесть лет!

– Пять лет уж как нет! – вздохнул Уваров и перекрестился.

– Теперь вот младший брат на ту же стезю ступил!

– Я распоряжусь, чтоб проверили.

Константин покачал головой:

– Лично, лично, Фёдор Петрович! Освидетельствуйте и доложите!

* * *

Лейб-медик Его Величества Джон-Самуэль Роджерсон, достав из шкафа увесистый фолиант Британского медицинского справочника, начал искать нужное ему место, когда дверь отворилась, и в комнату вошла Амелия Баденская.

– Роджерсон! – позвала она.

Доктор оторвался от книги:

– Я к вашим услугам, принцесса!

– Мне нужен совет.

– Садитесь, прошу вас!

Амелия села.

– Вы, надеюсь, слышали об этом ужасном происшествии?

– Ранение кавалергарда?

– Да.

– Конрад мне рассказывал. Случай серьёзный. И весьма.

– Раненый написал письмо. Моей сестре. И я не знаю, надо ли передавать его. И вообще сообщать императрице о случившемся.

– Ни в коем случае! Последствия могут быть самые печальные!

– Советуете подождать?

– Настоятельно рекомендую! Вот разрешится от бремени, окрепнет, а там, глядишь, и раненый встанет на ноги.

* * *

– Нет, он не встанет, не встанет! Он сам об этом пишет! – горестно вздохнув, проговорила фрейлина Наталья Загряжская и, закрыв лицо руками, зарыдала.

– Об этом судить не нам и не ему! – уверенным тоном заявила её тётушка Наталья Кирилловна Загряжская. – Я поговорю с Конрадом! А тебе, моя милая, вредно впадать в печаль! Прекрати сейчас же!

Наталья отняла руки от лица и вытерла слёзы.

– Ты не только о себе должна теперь думать! – напомнила тётушка.

– Но ведь он же…! – Наталья развернула зажатую в кулаке записку. – Прощения просит… И прощается!.. Навсегда…

– На всё воля божья! – смиренно произнесла Наталья Кирилловна и перекрестилась. – Все под ним ходим. И пути Господни неисповедимы.

– А как же я? – и молодая Наталья вновь приготовилась заплакать.

– Девочка моя, я же просила! – строго сказала старая Наталья.

Фрейлина попыталась улыбнуться и вытерла слёзы.

– Вы правы, тётушка! Никак не привыкну!.. Но мы-то как же? – спросила она и положила руки на живот.

– Были бы живы-здоровы! Это от небес зависит. А всё остальное – в наших руках! Женихов, моя милая, в Санкт-Петербурге – пруд пруди! И не у каждого за свадебным столом император с императрицей восседать будут!

– А у меня будут?

– Это уж моя забота, милая моя!

* * *

Прошло две с половиной недели. Рана у Охотникова всё не затягивалась. Посещавший раненого Стофреген смотрел на неё со всё большей тревогой.

27 октября штабс-ротмистр написал прошение об увольнение его в отставку по причине имеющейся в нём грудной болезни.

На следующий день в его квартире появился Уваров.

– Так! – загрохотал в прихожей рокочущий голос генерала. – Предъявите мне моего болезного штабс-ротмистра!

Генерал быстро пересёк все комнаты и подошёл к постели Охотникова.

– Бонжур, мой дорогой! Са ва бьен? Короче, как себя чувствуешь?

– Здравствуйте, Фёдор Петрович, – тихо ответил раненый. – Так же… Как и в прошлый раз.

– И никаких улучшений?

– Увы. Скорее, наоборот. Да вы садитесь, Фёдор Петрович!

– А эти чёртовы эскулапы что говорят? – спросил генерал, усаживаясь в кресло. – Лекарства, какие надо, дают?

– Дают. Но они…

– Что?