Портрет в черепаховой раме. Книга 2. Подарок дамы

– Разве в России не любят бунтовать?

– В России любят веселиться. Вот и я хочу устроить музыкальный вечер. И прошу вас, мсье Будри, или на русский лад, Давид Иванович, почтить нас своим присутствием.

– С превеликим удовольствием, мадам!

– И захватите с собой вашего воспитанника. С моими инициалами.

– Гончарова?

– Да. Он, кажется, музыкант?

– В стране, император которой прекрасно играет на скрипке, а императрица чудесно поёт, удивить кого-либо трудно. И, тем не менее, он превосходный музыкант, мадам! Вы что предпочитаете, скрипку, виолончель?

– На ваш выбор, Будри! Я доверяю вашему вкусу! Да, и вот ещё! Нет ли у вас на примете учителя французского?

* * *

В просторной комнате Коллегии иностранных дел над столами склонились чиновники. Вошёл Дмитрий Рунич, приятной наружности молодой человек. Энергично размахивая газетой, он вполголоса произнёс:

– Господа! Туманный Альбион о фаворитах!

– О каких фаворитах? – поднял голову от бумаг самый молодой из присутствующих девятнадцатилетний Николай Гончаров.

– О высочайших! – шёпотом разъяснил Рунич. – Безвестный корреспондент из Санкт-Петербурга уведомляет аглицких читателей, что миссис Мэри, как они её называют, Нарышкина продолжает пребывать в фаворе.

Рунич передал лондонскую газету чиновникам.

– И названо всё это «Первая леди Российского двора», – перевёл Гончаров и передал газету дальше.

– Европа о том давно судачит, – отозвался из самого дальнего угла Евгений Путятин. – В Париже на той неделе все газеты писали, что этой связи благоприятствуют особые обстоятельства – то, что императрица в положении, вот-вот родит.

– Самое пикантное в другом! – вновь заговорщицки зашептал Рунич и достал вторую газету. – Другой аглицкий корреспондент сообщает, что отец будущего августейшего младенца вовсе не государь император.

– Как? – в один голос ахнули чиновники.

– А так! – ответил Рунич и начал читать, сходу переводя на русский. – «Некий кавалергард… двадцати шести лет от роду… увлёкся дамой… высшего света, доселе славившейся… своей неприступностью… и пылкой любовью к мужу. Как бы в отместку за… ветреность супруга и его… внезапный адюльтер, она и ответила молодому человеку… взаимностью».

– Пассаж любопытный! – усмехнулся барон Карл Беренштейн. – Высочайшие вершины пали! А Нарышкина…

– Нарышкина? – строгим голосом переспросил столоначальник, заглядывая в комнату.

Все разом замолчали, застыв от неожиданности.

– Что Нарышкина? – ещё строже спросил вошедший.

– Забавная история. Почти анекдот. Из жизни Александра Нарышкина, – нашёлся что ответить Путятин. – Его позвали совершить восхождение на одну из германских гор!

– И что же было дальше? – хмуро поинтересовался столоначальник.

– Наш Александр Львович на горы лезть отказался. Высочайшие вершины, заявил он, пусть штурмуют другие! Я же к горам привык относиться, как к дамам. Предпочитаю пребывать у их ног!

Чиновники дружно рассмеялись. Столоначальник скривил рот в улыбке.

– Каков ответ, господа? – поинтересовался Путятин.

– Нарышкин! – пожал плечами столоначальник. – Великий острослов. А вы, господин Рунич, мне очень нужны. Как освободитесь, жду у себя. Для Гончарова тоже есть дело!

Столоначальник удалился.

– Чуть не влипли! – вполголоса произнёс Гончаров.

– Не надо кричать во всё горло, когда речь заходит о пикантных вещах! – недовольно заметил Рунич.

– Pas en colere contre moi, seigneur! – тихо проговорил Беренштейн. – J’ai meme pas expr'es.

– По-русски, по-русски, Карл! – насмешливо попросил Путятин.

– Ах, да! – спохватился барон. – Этот узурпатор Бонапарт!.. Не сердитесь на меня, господа! Я же не нарочно!

– Путятину браво! За находчивость! – сказал Рунич.

– Виват! – тихим хором произнесли чиновники.

– И всё же удивительные вещи случаются на этом свете! – мечтательно произнёс Гончаров. – Двадцать шесть лет, какой-то кавалергард, а уже поднялся на такую высокую вершину!

– Мудрые англичане в подобных случаях говорят, – усмехнулся собравшийся уходить Рунич. – Нasty climbers have sudden falls! Честь имею, господа!

Рунич ушёл. Путятин обернулся к Гончарову:

– Что сие означает? Хести клаймез…

– Тот, кто поспешно поднимается вверх, так же стремительно и падает.

* * *

По пустынной лестнице Зимнего дворца стремительно поднимался тот самый кавалергардский офицер, что сопровождал Краснова в коляске, а затем командовал на плацу эскадроном. Сжимая в руке что-то аккуратно завёрнутое в холстину, он очень спешил, одним махом преодолевая ступени.

Достигнув лестничной клетки, кавалергард чуть не столкнулся со спускавшейся с верхнего этажа Марией Нарышкиной.

– Oh, pardon, Madame! – сокрушённо произнёс кавалергард. – Je ne pensais pas vous voir ici! J’espere que je ne vous ai pas fait mal?

– По-русски, штабс-ротмистр, по-русски! – с усмешкой потребовала Мария Антоновна.

– Да, да, конечно! Этот жуткий Бонапарт!.. Простите, сударыня! Не ожидал вас здесь встретить! Надеюсь, не ушиб вас?

– Нет, слава Богу!

Из-за колонны выглянул Нестор Сипягин, секретарь Великого Князя Константина, и замер, прислушиваясь.