Портрет в коричневых тонах (ЛП)

Когда Северо дель Валье сообщил Линн Соммерс, что Матиас уезжает в Европу и в будущем не думает возвращаться, она разрыдалась и никак не успокаивалась целых пять дней, несмотря на приём прописанных Тао Чьеном успокоительных средств. Это состояние длилось до тех пор, пока мать не дала той пару пощёчин и не вынудила трезво воспринять существующую реальность. Ведь молодая девушка совершила некоторую бестактность, и на данный момент только и оставалось, что пожинать плоды. Линн уже не была совсем юным созданием. Скажем больше, молодая женщина собиралась даже стать матерью и, вообще-то, должна быть благодарна тому, что рядом ещё есть семья, намеревающаяся ей помочь. Остальных же в схожих ситуациях просто выгоняют на улицу, вынуждая зарабатывать на дальнейшую жизнь дурным образом, а их незаконнорожденных, тем временем, приводят в сиротский приют. Уже пришло то время, когда приходится соглашаться с мыслью, что возлюбленный обосновался где-то далеко, поэтому для малышки ей нужно стать и матерью и отцом, и отныне растить дитё в одиночестве, ведь в этом доме её капризы всем уже надоело терпеть. Надо признать, что первые двадцать лет своей жизни она получала, не скупясь, всё что ни пожелает. Девушка полагала, что и впредь станет жить разленившись: лёжа в кровати, вечно жалуясь, прочищая нос и неспешно одеваясь на очередную прогулку. Что и делала до сих пор непременно дважды в день, даже несмотря на дождь с грозой, слыханное ли дело? Да, Линн слушала всё это до конца с вытаращенными от удивления глазами и с всё ещё горящими щеками от тех единственных в своей жизни пощёчин. Наконец, она оделась и молча подчинилась. Начиная с этого момента, девушка преобразилась на глазах, стала благоразумной, смирилась со своей судьбой с поразительным хладнокровием. Практически перестала жаловаться на жизнь, глотала средства Тао Чьена, совершала продолжительные прогулки вместе с матерью. А спустя какое-то время была даже способна залиться смехом, когда узнала, что проект статуи Республика пошёл ко всем чертям, как то не замедлил объяснить брат Лаки, однако ж, не из-за отсутствия модели, а потому, что скульптор, взяв с собой деньги, сбежал в Бразилию.

В конце августа Северо дель Валье всё же осмелился заговорить с Линн Соммерс о своих чувствах. На ту пору она уже ощущала себя грузной и отяжелевшей, точно слон, и в зеркале более не узнавала своего лица, но в глазах Северо была красивой как никогда прежде. Оба возвращались с прогулки разгорячёнными: он доставал платок, чтобы промокнуть ей лоб и шею, однако закончить эти манипуляции так и не получалось. Совершенно не понимая каким образом, мужчина склонялся над любимой, крепко поддерживая ту за плечи и целуя в губы прямо среди переполненной людьми улицы. Он предлагал заключить брак, она же искренне объясняла, что однажды встретившись с Матиасом Родригес де Санта Круз, уже никогда не полюбит никого другого.

- Я и не прошу, чтобы меня любили, Линн, нежности, которую я к вам испытываю, вполне хватит на нас обоих, - возразил Северо несколько церемонно, как, впрочем, общался с ней и всегда. – Ребёнку нужен отец. Предоставьте мне возможность защитить вас обоих, и я вам обещаю, что со временем стану достойным всяких нежностей и ласк и с вашей стороны.

- Мой отец говорит, что в Китае пары заключают брак, даже не зная друг друга, и учатся любить, будучи женатыми; я же более чем уверена, что ничего подобного со мной не произойдёт, Северо. Я бесконечно сожалею… - возразила она.

- Да вам и не придётся со мной жить. Как только вы родите малыша, я уеду в Чили. В моей стране идёт война, а я уже и так слишком оттягиваю исполнение воинской обязанности.

- А если вы не вернётесь с войны?

- По крайней мере, у ребёнка будет и моя фамилия, и наследство моего отца, на которое я всё ещё имею право. Оно, разумеется, небольшое, но хватит для того, чтобы получить хорошее образование. А вас, дорогая Линн, лишь ещё больше станут уважать окружающие…

Тем же самым вечером Северо дель Валье написал Нивее письмо, на которое ранее никак не мог решиться. Всё было сказано четырьмя фразами, без всяких околичностей и извинений; ведь молодой человек понимал, что иного способа разрешения ситуации теперь уже бывшая возлюбленная не примет. Поэтому даже не осмелился попросить у девушки прощения за любовные мучения и за те четыре года непрерывных ухаживаний в эпистолярном жанре, потому что все эти ничтожные и глупые сказки никак не достойны благородного сердца его двоюродной сестры. Мужчина позвал слугу, чтобы на следующий день тот отправил письмо по почте, а затем, изнурённый, бросился на кровать прямо в одежде. И впервые за долгое время проспал без всяких сновидений.