Портреты без рамок

Весь следующий год Хичкок провел в затворничестве — он не хотел видеть даже родных. Его отшельничество (которое сравнивали с таинственным исчезновением в 1926 году знаменитой Агаты Кристи, об этой загадке до сих пор спорят исследователи се творчества) породило множество слухов. Жена считала, что он мог не пережить такой кризис, депрессия и апатия выражались в формах крайних: она умоляла его агента и коллегу Лео Вассермана заинтересовать Хичкока новым проектом — иначе руки па себя наложит. Вассерман решил, что клин клином ниши бают. Компания «Юниверсал» как раз искала режиссера для экранизации известного романа Леона Ури «Топаз», шпионской истории, разворачивавшейся вокруг событий Карибского кризиса 1962 года. Эта работа и стала следующим и последним эпизодом и «политической карьере» Алфреда Хичкока. Новой славы фильм ему не принес, существенного влияния на уже составленное многомиллионное состояние оказать не мог, а вот по части рекламы лента эта стоит, пожалуй, особняком в голливудской карьере Мастера. Кампания получилась шумной — в распоряжение Хича выделили самолет: в США он посетил 50 городов, принял участие в 93 телевизионных шоу, ответил па вопросы корреспондентов 21 радиопрограммы, дал более 100 интервью периодическим изданиям. Более того, была организована его поездка на финско-советскую границу: он устремил свой взор туда — за «железный занавес», — где никогда не был. Чего же еще, куда уж больше?

После подобного непривычного рекламного марафона безумно устал. Да и по зрелому размышлению посчитал все это глупостью и суетой. Но заряд бодрости получил — вновь стал активен. В Канаде читал лекции па тему «Искусство и бизнес в кинопроизводстве», в Американском институте кино выступал перед слушателями семинара с рассказом о своих теориях и фильмах: именую тогда четко определил разницу между работой «в стиле саспенс» и экранизацией детектива. Триллеры рассчитываются в кинематографе и литературе на эмоциональном уровне, увлекательное действие с элементами приключений на уровне интеллектуальном.

В это время Хичкок с увлечением читал посредственный роман Артура Ла Берна «До свидания, Пиккадилли, прощай, Лестер-сквер». События разворачивались как на одной из главных улиц центральной части Лондона, так и на знаменитой площади в Уэст-Энде, в старину считавшейся излюбленным местом для дуэлей, а затем ставшей частью фешенебельного района английской столицы, где расположено много кинотеатров, театров и ресторанов. Именно здесь будут проходить съемки его следующей картины «Исступление» — о респектабельном сексуальном маньяке-душегубе. Бульварный роман в дешевой бумажной обложке обрел черты увлекательной вещи в лучших традициях исследования в манере Эриха Фромма и других представителей неофрейдизма (направления современной философии и психологии, получившего широкое распространение в США). Интересно отметить, что в работе над сценарием едва не согласился принять участие В. В. Набоков, лишь после долгих переговоров с Хичкоком знаменитый писатель все-таки отказался вновь попробовать свои силы в кинематографе, хотя экранизация Стенли Кубриком «Лолиты» (1962) имела успех.

Хичкока в новом герое волновало «социальное бессознательное», его существование рассматривалось как миф, иллюзия, не больше, а сама личность — лишь как некое связующее звено между искаженными или фантастическими образами. Действие, однако, происходило не в закрытых экспериментальных лабораториях, а в процессе реального социального общения, попросту говоря — на улице. И оттого миллионы непосвященных, никогда не слышавших пи об основоположнике психоанализа Фрейде, ни о неофрейдистах Хорни и Салливане или Фромме, гурьбой повалили в кинозалы, где Хичкок вновь демонстрировал свое искусство общения с массами.

Время, однако, брало свое, работать так дальше на восьмом десятке было не под силу. И все-таки довел до конца еще один проект. Летом 1975 года состоялись предварительные просмотры его последней картины «Семейный сюжет», организатором рекламных мероприятий опять выступала студия «Юниверсал». Мне повезло — я оказался в то время в Калифорнии, попал на картину, которая вышла на большой экран лишь в апреле следующего года, и вновь слушал Алфреда Хичкока целое суббот нее утро на встрече, организованной инициативными преподавателями колледжей, жителями Беверли Хиллз и Орэндж-каунти, живописных уголков Большого Лос-Анджелеса. Мистер вышел к народу неспешным семенящим шагом, неловко и осторожно неся свое грудное тело. Выразительно произнес «Добрый вечер». За окнами сияло яркое солнце, в зале яблоку негде было упасть, но от этого приветствия, тысячи раз звучавшего из его уст с экранов телевизоров (перед «сеансом кошмаров»), мороз пробирал по коже. А он мило беседовал, шутил, отвечал на вопросы, хотя фразы складывал медленно, словно ждал, когда невидимый переводчик трансформирует их в нашем сознании в знакомые понятия, а не шарады-игры: он хотел быть правильно понятым.