Портреты и прочие художества

Я боялся попасть на прием к королеве,
Этикет был у нас не в ходу,
Чтоб обедать с ножом, с вилкой в левой,
Чтоб болтать по-английски – Oh, yes, а do…

Ну не приняты были в Лесных переулках

Камамбер, арманьяк, дижестив…
И за счастье по праздникам ливера с булкой
Получи, а еще не проси.

И во двор с пацанами по крышам сараев

От темна до темна, кто не с нами – тот враг.
И сбивались порой в бандитские стаи,
Забывая, что жизнь не игра.

А потом исчезали надолго ребята,

Возвращаясь в наколках во двор,
И мы слушали их, мечтая украдкой
Повторить их судьбу, хотя бы на спор.

Но минула меня лихая судьбина,

Был обычный я – Славка и баянист,
И у жизни я выиграл свой поединок —
Целы пальцы, душа, по понятиям чист.

Ну, а если однажды возьмет королева

И меня до себя пригласит,
Я схожу, не трепать же ей нервы,
И спою… С королевами я не речист.

Непотопляемый

Прожив изрядную часть жизни, я выяснил для себя, что мне не нравится, когда кто-то мной командует, а еще больше не нравится командовать самому. Поэтому когда сейчас я анализирую свой социальный статус, то с гордостью замечаю, что решил практически нерешаемую задачу – сумел найти возможность не быть для кого-то подчиненным, но при этом избавлен от проблемы кем-то руководить. И решения, которые принято называть судьбоносными, мне не приходится принимать. И хотя на меня порой пытались взвалить ответственность за судьбу тех или иных граждан, мне как-то тактично удавалось объяснить, что моя сила в чем-то другом. Вот так… В общем, сейчас если я и создаю рабочие места, то делаю это отнюдь не часто. Как при этом поживает мое эго? Да регулярно (цитирую пошлый анекдот). Эго кормится какими-то другими отдельно взятыми победами, на ниве творчества к примеру. Да мало ли способов накормить свое тщеславие. А вот в мазохизме замечен не был и поэтому умудрился ни к кому не пойти в услужение. Наверное, моя известность и социальный статус позволили мне держать дистанцию и сберечь лицо, в том числе и творческое.

Но, как и любое правило, это тоже имеет исключение. Встречались на моем пути персонажи, которые меня порабощали. Нечасто, но встречались, и приходилось порой прилагать определенные усилия, чтобы вырваться из клетки, в которую меня засаживал более сильный «эгоист». Одну из таких историй я и хочу вам рассказать.

Он был единственным сыном какого-то супер-пупер-засекреченного разведчика, который резиденствовал вместе с женой в Америках, в самых что ни на есть Штатах. А сын ихний, Слава Порфирьев, взрослел, мужал и знакомился с жизнью как таковой в шикарной папенько-маменькиной квартире на Садовом кольце, рядом с посольством пресловутой Америки. Я думаю, никому не надо объяснять, что такое была квартира в советские времена для молодого парня. Это статус, это возможности, это последнее твое слово при решении вопроса – где и во сколько на праздники, это – возможность привести девчонку, хотя в этом деле Славик был, пожалуй, скорее робок, чем успешен. Но все равно – великосветский салон «За полночь» работал регулярно. А порою там зависали и не на одни сутки. Наверное, от резидента шли суровые депеши домой в Москву, наверное, были звонки с просьбами учиться. Но никакая виртуальная беседа не заменит общения отца с сыном, когда она продолжается изо дня в день.

Короче, Слава научился выпивать, и особенно это хорошо у него получалось, когда угощали. Буду справедливым и скажу, что он закончил ВГИК и был подающим надежды. Не знаю, участвовал ли папенька в трудоустройстве нашего героя на телевидение или нет. Это и не важно… С его фамилией не нужно было и рекомендаций – все бы сделали, чтобы не связываться. Но повторюсь, Слава был небесталанным парнем. На телевидении ходили легенды о том, как классно снимает он музыкальные программы, и о том, как папа в очередной раз спас его от тюрьмы.