Портреты и прочие художества

Ни в каких микроволновках, ни в каких духовках наших «чудо-квартир» не получалось подобного блюда. Может, картошка пошла не та, а это весомый аргумент, может, жар, который в печке обладает какими-то специфическими свойствами, но факт остается фактом. И вдруг пару лет назад в ресторане горнолыжного курорта в Шамони мы с женой отведали «картофель по-домашнему». И я вспомнил вкус из своего детства. Мы расспросили ресторатора «как это» и «что это». И он нам поведал свой рецепт, но в Шамони добавили в картофель еще сыр. В русской деревне сыр не делали и дальше простокваши и творога молоко не преобразовывали. Хотя масло сливочное иногда зимой, когда не было большого количества детей, гостивших в деревне, сбивали.

Однажды Слава Тягунов, а нас было четыре Славки, я был Славка Евденин (в честь моей бабушки Евгении Никитичны), а он был Арсюхин или Арсик (в честь своего деда)… так вот Арсик меня подбил, а он был отменный хулиган, драчун и заводила, после очередного кино залезть в колхозный колодец. Добычей были сливки, которые бы мы сняли из фляг с вечерним удоем… И если сметана иногда доставалась, в частности и мне, за столом как соус к картошке или овощам, то сливки – это было заветное лакомство.

И мы полезли в маленький домик, где был колодец и в нем шесть фляг, готовых с утра быть отправленными на молокозавод. У нас было в руках по поллитровой банке, и мы треснули от жадности по три до краев наполненных, наверное, 30-процентными сливками, баночки. Было ли вкусно? Не помню… Помню, что, когда мы вышли на «волю», небо было в алмазах – чуть кружилась голова и в глазах мерцали какие-то звездочки. Печень не взорвалась, ненависти к сливкам с тех пор я не испытываю, но употребляю их умеренно, добавляя в кофе и чай. Приятно, что жадность фрайера в тот раз не сгубила.

Первый раз мясо, парное мясо, я попробовал в 1961 году, стало быть, мне было уже четырнадцать лет. Это произошло, благодаря «горе-реформе» Н. С. Хрущева, когда решили, что ни к чему держать скотину в частных хозяйствах, а молоком и мясом страну обеспечат колхозные животноводческие фермы. И домашний скот пустили под нож, и в магазинах появилось парное, то есть свежее мясо, причем его было изобилие, и оно упало в цене. Это произошло тогда, когда ценообразованием занималось государство, а не рынок. Я был поражен его вкусом, но «праздник жизни» продолжался недолго, и скоро магазины вернулись к торговле мороженым мясом.

Если быть корректным, то годом ранее в том же Занино я присутствовал при процессе умерщвления свиньи, обработки ее и разделки. Но она была убита и приготовлена для свадьбы, которая должна была состояться через два дня. Я уверен, что меня как гармониста пригласили бы на праздник и я бы лишился «невинности» (я имею в виду по отношению к мясу), отведав свежатины, но я уехал домой в Москву, и гастрономическое пиршество прошло без меня. Мне и пацанам, которые крутились вокруг костра, где обрабатывалась шкура убиенной хрюшки, достались уши и хвост. Но это был скорее аттракцион, чем еда. Ну, и слава богу, не подсели на натурпродукт, а то…

А то в деревне Занино была птицеферма, где выращивали кур. Они неслись, мясо куда-то сдавалось. Но не про это будет мой рассказ. Где-то в начале мая в деревне сдохла лошадь… Председатель колхоза, будучи рачительным хозяином, решил, что не надо ее, то есть лошадь, хоронить на погосте, как делалось обычно в аналогичных ситуациях. Председатель принял поистине революционное решение в куроводстве. Он приказал отвезти труп лошади на птицеферму и подвесить ее в курятнике. И что вы думаете? Птицы, как пираньи склевали дохлого коня за полторы недели. Не знаю, дефицит каких веществ они сумели в себе закрыть, но то, что птицы стали агрессивными, – это могу подтвердить, как на духу. Оставив от коняки обглоданный скелет (кстати, его можно было тоже продать или перемолоть на костную муку, просто председатель не догадался), куры стали хищниками. Они начали нападать друг на друга и в кровь клевать туловища, хохолки и прочее. Особенно доставалось той части, которая называется гузка. Все куры ходили с голыми попами и безумно напоминали павианов. К июню (а в конце мая я как раз приехал) двенадцать петухов из этой стаи приобрели все качества бойцовых и гонялись за нами, пацанами, с желанием попробовать «человечины». Так что, может, и хорошо, что я долгое время не ел мяса. Раннее превращение меня в мачо не порадовало бы, я думаю, моих родителей.

Праздники… Советские праздники в Москве и престольные в деревне. В Москве покупалась какая-то колбаса, сыр, делался холодец, резались помидоры, соленые огурцы. Взрослые пили водку и вино, а нам покупалась сладкая газированная вода. Но я не любил помидоры и холодец, и мой выбор был весьма ограничен. Поэтому мой праздник, моя обжираловка, мой обжорный ряд был на площади Белорусского вокзала, где я проедал и пропивал 10 рублей (это еще дореформенными деньгами), которые мне выдавали 1 мая и 7 ноября. Пирожки с мясом и повидлом, мороженое, на десерт леденцы и еще 1 рубль на билет в кино. Восторг!