Портреты моих современников (сборник)

Итак, 5 июля 1956 года, то есть всего через две недели после принятия решения, наша маленькая группа отправилась в большое плавание. Мы с Галиной Матвеевной договорились встретиться в этот день в шесть часов утра возле чайной, где останавливалось много машин. Учительнице надо было идти до трассы Симферополь – Керчь более двух километров, а я жил у дороги, поэтому пришел к месту встречи минут на двадцать раньше. Около чайной стоял бортовой грузовик, я нашел шофера, который дожидался, пока буфетчица приготовит ему завтрак, и громко спросил:

– Вы случайно едете не на Керчь?

– Нет, но за червонец подброшу до Золотого пляжа, а оттуда на Керчь идут машины одна за другой! – незамедлительно ответил водитель, как будто знал наперед, о чем я его попрошу.

– А двоим можно?

– Почему бы нет? Один сядет рядом со мной, а второму придется ехать в кузове – с него, так и быть, возьму трояк.

Эта была большая удача, так как расстояние до Золотого пляжа, расположенного на восточной окраине Феодосии, составляло почти треть нашего пути.

– Договорились! Встретимся возле машины! – воскликнул я, не скрывая радости, и выбежал на улицу.

Правда, постояв пять минут около грузовика, я начал нервничать, потому что шофер мог выйти из чайной раньше, чем появится учительница, и тогда мне пришлось бы его уговаривать подождать, а этого водители не любили. Так оно и случилось.

– Где же твой напарник? – спросил шофер, приглашая меня жестом в кабину. – Я тороплюсь и ждать мне некогда!

– А вон, несется во всю прыть! – я кивнул в сторону Галины Матвеевны, которая действительно бежала к нам, видимо, догадавшись, что мне удалось поймать попутную машину.

Она сходу прыгнула в кабину, а я забрался в кузов и примостился на желтых ноздреватых брусках ракушечника. Как только грузовик набрал скорость, со дна кузова поднялась желтая пыль и вмиг окрасила мою беленькую майку в желтовато-серый цвет. Конечно, я расстроился, но это длилось не более четверти часа, так как вскоре дорога превратилась в череду подъемов, спусков и поворотов, и меня увлекла чудная езда, от которой захватывало дух. Потом горы сменились степью, и вдруг показалось долгожданное море. Так что два часа в кузове пролетели как один яркий миг, и вот мы снова стоим на шоссе и снова голосуем.

Не прошло и пятнадцати минут, как из песчаного карьера, расположенного рядом с Золотым пляжем, выехал куцый самосвал и остановился неподалеку от нас. Вылезший из кабины водитель подозвал меня и попросил помочь ему поставить домкрат. Я подал Галине Матвеевне знак подождать меня пару минут и, теша себя надеждой, что за услугу шофер довезет нас до места, взялся за рычаг домкрата.

Окончив работу, шофер сказал:

– Меня зовут Леня.

– А меня Анатолий, – представился в свою очередь я.

– Вы куда едете? – спросил Леня.

– В Керчь, и, надеюсь, вы нас подбросите! – выпалил я и почему-то почувствовал себя неловко.

– Понимаешь, Анатолий, – спокойно ответил шофер, – все машины на Керчь прошли рано утром, поэтому вам лучше всего доехать со мной до Семи Колодезей (так все местные называли поселок Ленино, расположенный в северо-западной части Керченского полуострова), а там сесть на поезд. Он приходит на нашу станцию около двух часов дня, а от нас до Керчи – рукой подать! Конечно, вы можете еще постоять часок-другой здесь, может, кто и появится, да вон какая жарища накатывает! А я вас подброшу прямо к Азовскому морю, а то заедем ко мне, у меня дома тенек, абрикосы, сухенькое. Ну как, уговорил?

– Сейчас спрошу у… – я замялся, не зная, как представить Галину Матвеевну.

– У невесты? – Леня закончил за меня мой ответ и хитро подмигнул.

– Не знаю.

– Как это не знаешь? Да она с тебя не сводит глаз! Думаешь, не видно, что девушка влюблена в тебя по уши?

– Не знаю.

– Вот зарядил волынку: не знаю, не знаю! Я и то знаю. Поехали!

Я позвал учительницу и показал ей наши стоячие места в кузове самосвала; она, не мешкая, поднялась на борт, и мы помчались по ухабистой дороге, подставляя свои лица горячему степному ветру.

Чтобы уйти от Лениных расспросов, я предложил Галине Матвеевне остаться ждать поезд на берегу Азовского моря, при этом постарался как можно красочней описать наше купание в теплом море и загорание на горячем песке. Что касается предложения шофера посидеть в тени его сада, то я сообщил о нем, между прочим, кратко и сухо. Она, разумеется, выбрала море!

Должен сказать, что мы с ней до этого часто купались и в нашей речке, и в лесных водохранилищах, и в Черном море, и эти часы всегда приносили мне много радости. Конечно, я был влюблен в молодую рыжеволосую учительницу и иногда смутно догадывался о существовании взаимности с ее стороны, но признаться в своих чувствах не мог ни ей, ни себе и тем более услышать признание от нее. Я ревновал, когда к ней приезжали ее бывшие одноклассники – красавцы, разряженные в золотопо-гонные костюмы летчиков и морских офицеров, – и стеснялся своей ревности, потому что понимал ее нелепость. Одним словом, мои чувства были сумбурными и непонятными.