Поручается уголовному розыску

-- У проезжего, на главном новосибирском вокзале, в воскресенье, -- с наигранной лаконичностью отчеканил Мохов и добавил: -- Сявка какой-то из района подвернулся.

Ложь была грубой, старомодной. Нет, не на высоте умственные способности Мохова. Нервишки, к тому же, подводят. Соврал и сам не верит: глаза заюлили. Наверняка знает о магазине, иначе не стал бы примитивно добавлять: "Сявка какой-то из района подвернулся".

-- Так не пойдет, Мохов. Сказку для первоклашек сочиняете.

-- Чо я, Амундсен -- сказки сочинять? Антон усмехнулся:

-- Амундсен был выдающимся полярным исследователем, а фамилия знаменитого сказочника -- Андерсен. Умные, хорошие сказки сочинял, не то, что вы.

-- Мы университетов не кончали, -- на лице Мохова появилось выражение, похожее на обиду, но глаза забегали еще сильнее. -- Наше образование --четыре класса, пятый коридор.

-- Это не делает вам чести и, тем более, не дает права лгать уголовному розыску.

-- Не веришь? Хочешь, скажу, у кого увел? Антон поморщился:

-- Хватит сочинять. Как попали в магазин?

-- Чужое дело не клей, начальник. Не был я в магазинчике, -- шея Мохова вытянулась и тут же укоротилась, будто он хотел втянуть непомерно большую косматую голову в плечи. -- Моя профессия -- карманы. Чемоданчик прихватил, между делом, у Гоги-Самолета... -- И уставился на Антона, стараясь определить, какое произвел впечатление.

-- Когда?

-- В воскресенье утром, -- не задумываясь, ответил Мохов и ухмыльнулся. -- Без выходных работаю.

Предположение Антона, возникшее после допроса Костырева? подтвердилось: о смерти Гоги-Самолета Мохов не знает. Антон неторопливо достал фотоснимок, который показывал Костыреву, и подал его Мохову. Увидев, как у того отвисла губа, понял, что попал в точку. Мохов с тупым выражением лица долго разглядывал фотографию, потом растерянно уставился на Антона и, почти как Костырев, спросил:

-- Мертвый, чо ли?

-- В магазине, -- подтверждая, добавил Антон. -- Как вы умудрились на главном новосибирском вокзале в воскресенье утром украсть у него чемодан, если Самолета уже в живых не было?

-- Так, может, его после этого сфотографировали, -- наивно, без всякой надежды, сказал Мохов.

-- К вашему сожалению, нет, -- Антон нахмурился. -- В магазине обнаружены ваши отпечатки и пустая пачка "Нашей марки". Надеюсь, понимаете, что отрицать такие улики -- бессмысленное занятие. Только запутаете себя. Говорите все начистоту.

-- Слово даю, не был в магазине! -- взвизгнул Мохов.

-- Каким образом вещи к вам попали?

-- Увел чемоданчик у сявки.

-- Сказка про белого бычка... Вы знали, что Гога-Самолет обворовал магазин или собирался обворовать. Откуда эти сведения?

-- Накалываешь, гражданин начальник! -- снова закричал Мохов. --Мокруху хочешь пришить? Не выйдет! Не занимаюсь я мокрыми делами. Не занимаюсь!

Антон брезгливо поморщился:

-- Улики, гражданин Мохов, улики... Кроме чистосердечного признания, вам ничего другого не остается. Неужели не можете понять этого? Будете говорить правду?

В глазах Мохова появился испуг. Антон глядел на него и все больше убеждался, что Мохов -- мелкий, трусливый воришка, способный на любую ложь и предательство ради спасения собственной шкуры. И не ошибся.

Мохов трусливо огляделся, как будто хотел убедиться, нет ли в кабинете посторонних, и почти прошептал:

-- Костырев... Костырев был в магазине, -- опять огляделся и еще тише добавил: -- Он там кепку свою посеял. Сам мне говорил, что свалилась с головы и в темноте не мог найти.

-- И Дунечку Костырев ударил?

-- Какую Дунечку?... - Мохов открыл рот, но тут же угодливо закивал головой. -- Ага, и Дунечку он саданул железякой, когда со шмутьем из магазина выскакивал.

Тонкая ниточка попала в руки Антона, наметилось совпадение с показаниями похмельной Дунечки, и он, стараясь эту ниточку не порвать, сделал вид, что верит Мохову.

-- Зачем же вы все краденые вещи в свой чемодан сложили?

-- Костырев чистеньким хотел остаться.

-- Куда золотые часы дели и одну бритву?

-- Загнали по дешевке. Хотели все шмутье сплавить, да на кофточках попухли.

-- Кто продавал, Костырев или вы?

-- Я, -- Мохов вздохнул и повторил: -- Костырев же чистеньким хотел остаться.

-- А если скажу, что вы не продавали часы и бритву?-- спросил Антон и, заметив, как насторожилось лицо Мохова, добавил: -- Вы их отдали тому, кто помог отключить сигнализацию.

-- Откуда у нас деньги в таком разе? -- Мохов оживился. -- Шмуток я продать не успел, они все в ажуре, а выручка всего тысяча была.

-- Допустим, -- согласился Антон. -- Только... кто у вас опасную бритву купил? Сейчас опасные не в моде.

-- Костырев их две взял.

-- Есть документы, что три. Одну себе, другую вам. Кому третью?

-- Групповую мажешь, гражданин начальник? Не было групповой. Костырев в одиночку магазин заделал. Моя профессия -- карманы.

-- А ведь пробовал и магазин обворовать...

-- Разок только попытал. Как загремел охранный колокол на всю деревню, с тех пор поллитровкой меня к магазину не затянешь.

-- Кто в этот раз отключил сигнализацию?

-- Слово даю, не знаю! -- Мохов ударил себя кулаком в грудь: -- Крест во все пузо!...