Поручик Империи

— Теперь вы знаете. Нужно поднимать настоящих музыкантов и артистов да вывозить к фронтам и госпиталям. Всю эту серость и мрачность надобно давить на корню, правильно организуя патриотический и эмоциональный пыл. Создавая правильную и умную пропаганду. А не ту, что сейчас…

— Что вы имеете в виду? — Оживилась девушка.

Но Максим не успел ответить. В залу ворвалась еще одна девица, смерившая поручика странным взглядом. Тоже сестра милосердия.

— Вас зовет мама, — коротко бросила она Татьяне.

— Конечно, — кивнула та. Закрыла крышку фортепьяно. И подойдя к Максиму тихо произнесла. — Я понимаю, что задела вас. Вера Игнатьевна объяснила мне, как все происшествие выглядело в ваших глазах. Поверьте, я не со зла.

— Я не злюсь на вас, — нейтральным тоном ответил Максим.

— Вы не против, если я вас немного помучаю вопросами? Но не сейчас. После вечерних процедур. Хорошо?

— Посмотрим по самочувствию, — произнес Максим, оставляя за собой право отказа. Девушка понятливо кивнула и удалилась со своей товаркой. А поручик пошел в парк читать. Было уже достаточно свежо. Но прохлада ему нравилась. Особенно после вчерашнего.

Глава 6

22 октября 1914 года, Царское село

Не прошло и часа, как уединенное чтение книги Максима нарушила делегация из трех офицеров.

— Ваше поведение нетерпимо! — Воскликнул один из них.

— Так чего вы терпите? Сходите к Вере Игнатьевне и попросите болеутоляющих, — пожал плечами поручик, не желая, впрочем, отрываться от книги.

— Вы! — Выдохнул говорящий, задыхаясь от нахлынувших чувств.

— Вы бы представились для начала, — с уничижительной улыбкой, произнес Максим.

— Дмитрий Яковлевич Малама, — гордо произнес этот молодой мужчина, — корнет Лейб-Гвардии Уланского полка.

Поручик посмотрел на него с жалостью. Потому что не понимал, чего этот больной от него хочет и какого черта пристает.

О том, что этот корнет был безнадежно влюблен в Татьяну, бывшую при нем сиделкой в госпитале, Максим не знал. Как и то, кто такая эта девица и что все так дергаются. Он вспомнил удивительную тишину в зале, когда пропел ей «Любимая». Но и так и не понял, чего народ так отреагировал. Его, конечно, утром сегодня поздравляли с блестящим концертом, делая какие-то намеки. Но никто ничего ясного не сказал, полагая, видимо, что он и сам все прекрасно понимает.

То, что Татьяна была какой-то аристократкой, поручик уже понял. Слишком уж очевидно. Из-за простой селянки вряд ли кто-то бы так дергался. Но значения этому не придал. Мало ли блох на собаке? В этой привилегированной лечебнице, насколько он знал, сестер милосердия из простолюдинок почти и не было. Даже сама Императрица и ее старшие дочери повязки кому-то менять не брезговали.

На мгновение он подумал о том, что эта Таня могла бы быть второй дочерью Николая. Но, к сожалению, отметил, что просто не помнил, как выглядели дети последнего Императора. Ни одна из дочерей и сын. Да и странно было бы им вот так бегать. А где свита? Как им «хвост» заносить-то без целой плеяды помощников?

К слову сказать, Максим хоть и увлекался военно-исторической реконструкцией, но в доме Романовых и, особенно молодой его поросли, разбирался мало и плохо. Про детей Николая II он знал лишь то, что они были. Четверо дочерей и сын. И с трудом восстановил в памяти их старшинство с именами. Да чего уж там. Он и Императрицу-то помнил едва-едва, да и то в юности — по той фотографии, где она еще не замужняя Александра Федоровна, а юница Алиса Людвиговна.

В общем — посмотрел Максим мутным взглядом на корнета и тяжело вздохнул, не понимая, чего этому придурку от него нужно.

— Я требую удовлетворения! — Наконец, прервав свои вздорные высказывания, произнес Малама.

— Вы вызываете на дуэль? — Буднично переспросил поручик, зевнув.

— Да!

— Тогда место, время и оружие остаются за мной?

— Как вам будет угодно!

— Тогда здесь же, сейчас же на кулаках.

— Но… — попытался возразить улан, однако, заткнулся, понимая, насколько нелепо будет звучать его возражение в контексте предыдущих высказывания.

— Максим Федорович, — включился один из секундантов. — Но как же так? Почему на кулаках?

— К сожалению, я же не подросток, обуреваемый эмоциями.

— Что?

— Сейчас война и того, кто победит в дуэли — по головке не погладят. И я не желаю отвечать за психи Дмитрия Яковлевича. Вы предлагаете мне его убить и сесть в Петропавловскую крепость или в Орешек? Пустая затея. У него нет ни малейшего шанса ни в холодном оружие, ни в огнестрельном. Да и в рукопашную тоже. Но махая кулаками мы можем легко выставить все это как учебный, дружеский поединок, избавившись от совершенно неуместного преследования буквой закона. За тренировки ведь не наказывают. На мой взгляд — отличное решение. И нервы корнету успокоим, и вляпываться в грязную историю не станем.

— Так вы боитесь?! — Воскликнул Малама.

— Вы дурак? — С жалостью глянув на него спросил Максим. — С двумя десятками бойцов атаковать встречным боем дивизион германской кавалерии не испугался, а от вас в штаны наложил? Экое у вас самомнение друг мой!