Поручик Империи

— Немного. Может быть раньше и больше знал, но амнезия смогла подбросить мне сюрприз.

— Его Императорское величество. Что вы о нем можете сказать?

— Вы задаете опасные вопросы, — хмыкнув, ответил ей Максим.

— О! Не беспокойтесь. Можете быть уверены, я ничего, никому рассказывать не стану.

— Я не знаком ни с кем из Августейшей фамилии, кроме Олега Константиновича. Да и с тем — шапочно. Все мои суждения основаны на досужих сплетнях. А судить о книге, не прочитав ее — глупо. Что-то, конечно, можно вычленить и из сплетен, если понять кто и зачем их распускает. Но я не хотел бы этого делать. Во всяком случае не сейчас.

— Но вы же знаете, как он выглядит?

— Конечно, — кивнул Максим. — Внешность Николая Александровича мне известна. Тут и парадные портреты в руку и фотокарточки.

— Фотокарточки? — Повела бровью Татьяна.

— Не спрашивайте, где я их видел. Может и в газетах. Просто вспомнилось несколько штук. Но не суть. Главное, что как он выглядит — я знаю. А вот его супругу уже весьма смутно себе представляю. Видел лишь одну фотокарточку. Но там она совсем юная девушка. С тех пор прошли годы, в том числе проведенные под гнетом горя, которое никогда людей не украшает. Думаю, что я бы ее не узнал.

— А его дети?

— Понятия не имею, — развел руками Максим. — Честно. Даже предположений нет. Только имена. Одна из его дочерей, к слову, ваша тезка. Тоже Татьяна Николаевна.

— Действительно, — улыбнулась девушка.

— По остальным представителям не лучше. Сандро. Ох. Простите. Александр Михайлович. Николай Николаевич Младший. Да вот, собственно, и все. Более из ныне здравствующих Романовых никого ни на вид, ни по имени более и не вспомню. Только обрывки да клочки сведений какие-то в памяти всплывают.

— Любопытно, — произнесла девушка и откинулась на спинку дивана, рассматривая поручика как диво дивное. Скосилась в сторону матери. Но, та занималась сестринскими делами и старательно не подавала вида, что слушает.

— Максим Федорович, — спросила Татьяна. — Вот вы сказали о горе, что постигло Ее Императорское величество. Вы что-нибудь о нем знаете?

— О гемофилии Алексея Николаевича?

— Да.

— Ну… — задумался Максим. — Я не медик и не биолог. У меня предельно поверхностные знания. Хм. Гемофилия — это наследственное генетическое заболевание, — выдал он, разведя он руками. Понимал, что звучит странно, но перефразировать в местные медицинские термины он был не в состоянии. Квалификации не хватало.

— Простите, но что значит генетическое?

— Про геном человека я вам не расскажу внятно. Сам с трудом понимаю всю эту кухню с хромосомами, аллеями и прочими премудростями. Но, в данном случае это и не нужно. Все проще. При регулярных браках между родственниками ближе пятого колена, начинают возникают негативные мутации. Гемофилия — одна из них. Она возникает, конечно, не только так, но в данном случае, имеет место классическое «проклятье королей».

— «Проклятье королей»? — Удивилась Татьяна.

— Да. Это цинично-шутливое название совокупности проблем, ведущих к угасанию династии при навязчивом стремлении к близкородственным бракам. Самым яркой иллюстрацией «проклятья королей» стало угасание старшей ветви Габсбургов.

— Это излечимо?

— Проклятье? Безусловно. Нужно просто избегать браков ближе пятого колена родства.

— Нет. Я имела в виду гемофилию.

— Увы. Это генетическое заболевание. То есть, Цесаревич на уровне… хм… исходного чертежа имеет это свойство. Но тут есть лазейка. — Произнес Максим и с удивлением заметил, как и Татьяна и все в комнате напряглись, замерев. — Можно подойти к вопросу с точки зрения заместительной терапии. У Цесаревича плохая свертываемость крови. А значит, если ему делать регулярное переливание подходящей здоровой крови, то он сможет жить полноценной жизнью.

Кто-то в помещение уронил металлическую чашку. Максим оглянулся, встретившись с диким и откровенно пронзительным взглядом той сестры милосердия лет сорока. Нахмурился. Татьяна же постаралась его отвлечь разговором.

— Но как понять какая кровь ему подойдет?

— Кровь делится на четыре основные группы. А те, в свою очередь, градируются по резус-фактору, kell-антигену и прочим нюансам. Как это все определять я понятия не имею. Увольте, я не медик. Этот тот минимум, который мне известен в рамках военного дела.

— Максим Федорович, — спросила та сестра милосердия лет сорока. — Вы говорите, что он сможет жить полноценной жизнью. Но ведь он болен и не сможет родить здоровых детей. Разве это можно назвать полноценной жизнью?