Поручик из Варшавы 2 (СИ)

У меня в голове сразу всплыла картинка виденного мной при свете солнца поля и в памяти всплыла небольшая канава, удобно расположившаяся примерно в полукилометре. Эту самую канаву с густым кустарником, словно специально придумали для того, чтобы там можно было выставить пару секретов. Вот там-то и расположили два парных поста при одном пулемёте бойцы батальона капитана Галецкого. Особенностью этого оврага, помимо густого кустарника, неплохо маскирующего тех, кто может расположиться там на ночлег, является удобный изгиб по направлению к опушке слегка наискосок, благодаря чему, пускай и с крюком в пару сотен метров, но к постам с нашей стороны можно было подобраться практически незаметно. По оврагу также протянули телефонный провод и поставили полевой телефонный аппарат, чтобы была возможность оперативно связаться со штабом.

— Караул был поднят в ружьё. Следов нападения на охранение не было обнаружено. Полевой телефон был отсоединён от сети и забран с собой. Никаких следов кроме нескольких окурков не обнаружено. Окурки от самокруток. Свёрнуты из старой польской газеты.

Дезертирство… Я мысленно выругался. Этот бич многих армий невозможно искоренить столетиями… Дезертиры были, есть и будут всегда… Даже когда армия ведёт победоносную наступательную войну — всегда найдется паршивая овца среди стаи львов, которая захочет сбежать… А уж в обороне…

Ещё раз мысленно выругавшись, задаю вопрос:

— Разрешите?

Получив позволительный кивок от полковника, уточняю:

— Кем по национальности были пропавшие?

Капитан Галецкий ответил практически, не задумываясь:

— Три украинца и белорус.

Я понятливо кивнул. После попыток полонизации населения Западной Украины и Западной Белоруссии, проходившей с жестокостью по отношению к местному населению, многие из жителей вступали в различные националистические движения, вроде ОУН-УПА на Украине. А ведь были ещё разные подпольные партии, вроде КПЗ(У) и КПЗ(Б) — компартии западной Украины и Белоруссии, которые также не особо желали воевать и погибать за Польшу, которая делала всё, чтобы искоренить самобытность этих народов… Вот дезертиры, улучив подходящий момент и бросили посты и убежали. А украинцы, так те в годы Второй Мировой Войны весьма сильно запятнали себя связью с нацистами, так что вполне могли убежать к немцам, что они и сделали, иначе я не могу представить, как они могли незамеченными пройти через другие наши посты. А значит, убежали они в сторону немцев, что очень плохо…

После капитана свою историю рассказал и подполковник. У него сбежало сразу семь человек. Все тоже с территории «Кресов Всходних» — украинцы и белорусы. Бежали с оружием. Следов обнаружить не удалось.

Оргвыводы полковником были сделаны тут же. Посыльные к командирам, оставшимся в подразделениях уже были посланы. Приказ прост — проверить наличие личного состава. О самовольном отсутствии солдат — докладывать немедленно.

Но и это было не всё. Полковник Вихрь приказал в срочном порядке отойти назад и спешно окапываться. Было видно, что мой соотечественник из будущего опасается попадания беглецов в плен к немцам. Кто их знает, что они там наговорят?

***

Старший стрелок Вильгельм Вебер. 24-я разведывательная рота, 24-й пехотной дивизии. 4 сентября 1939 года. Ночь.

Нормально отдохнуть разведчикам не удалось. Казалось — только прибыли к месту назначения, начали располагаться на ночлег, причём без всяких удобств (всё подходящее жилье уже было занято танкистами и эсэсовцами), как командир взвода, герр лейтенант Крамер был вызван к полковнику из «местных». Кое-что начавший понимать старший стрелок не спешил укладываться. Как оказалось, он был прав. Буквально через несколько минут вернулся хмурый командир взвода и отдал короткий приказ:

— Взвод! Строиться возле машин!

Свои последние мотоциклы разведчики передали в другие подразделения ещё вчера, получив взамен два тупоносых грузовика «Опель».

Послушно построившись, разведчики, перешедшие границу ещё первого сентября, застыли, слушая слова своего командира взвода. Лейтенант, сблизившийся со своими подчинёнными за эти несколько дней войны, несмотря на вбитую на занятиях любовь к уставам, говорить начал совершенно не уставными словами, чем заслужил ещё капельку уважения своих подчинённых: