Поручик (СИ)

Матерые вояки-унтера скрылись в подлеске, Тингеев по-пластунски, как змея, скользнул вперед.

– А молодцы они у тебя! – одобрительно прошептал Марк. – Могут!

Наконец, вернулся Тингеев.

– Часовые-то совсем мертвые, однако!

Зенитчики переглянулись, а Вознесенский вдруг встал, замер и с какой-то особой злостью проговорил:

– Да там ребят режут!

С фланга раздалась частая пальба – я узнал карабин Демьяницы и винтовку Лемешева.

– Оружие к бою, вперед, вперед! – моим бойцам не требовалось лишних команд.

Я выхватил из кобуры револьвер, и мы побежали к батарее.

Фигуры в темных мешковатых одеяниях как раз занимали позиции на КПП, когда мы начали палить в их сторону. Вахмистр Перец и Фишер синхронно рухнули прямо на дорожку, и я уж было подумал что пулеметчиков достали, но они сноровисто изготовили ручник к стрельбе и открыли огонь.

Мы выцеливали мешковатые фигуры, стоя за деревьями, и палили по ним как в тире – электрический фонарь над бетонным командным пунктом давал неплохую подсветку, а вражеские диверсанты, видимо, просто растерялись.

Мы прикончили троих, и ринулись через проходную. Мигнул и погас фонарь.

– Они внутри! – без тени сомнения заявил Марк.

Я увидел у него в руках два автоматических пистолета и несказанно удивился. Слепой с пистолетами?

– Наших там живых нет, – сказал лейб-акустик. – Швырните гранату, а потом просто запустите меня внутрь.

Увидев мое недоумение, один из зенитчиков сказал:

– Не сомневайтесь, господин поручик. Он знает, что делает.

Знает – ну и ладно. Взрослый человек, в конце концов.

Мои пехотинцы рассредоточились по территории батареи, прикрывая друг друга. Я, Панкратов и зенитчики подвели Вознесенского к командному пункту. Панкратов чуть приоткрыл металлическую дверь и катнул туда ребристую "лимонку". Грохнуло, и я увидел, как Марк поморщился. Через секунду он уже был внутри. Раздалась частая стрельба, а потом голос лейб-акустика:

– Тут всё, можно входить.

Еще четыре трупа в темных маскировочных костюмах и Марк с дымящимися пистолетами – вот что мы увидели.

– Это как это вы так, господин лейб-акустик? – ошарашенно оглядывался Панкратов.

– Стрельба на звук! – немного самодовольно проговорил Марк. – Тут главное быть уверенным, что никого из своих поблизости нет.

На улице раздалось еще несколько выстрелов, а потом в командный пункт вбежал Лемешев и, осмотревшись, даже присвистнул:

– Уничтожено три противника, еще два вражеских диверсанта скрылись в лесу. Живых зенитчиков не обнаружено.

Один из подчиненных Вознесенского громко выматерился. Второй, кажется, всхлипнул.

* * *

– Я в ПВО пошел потому что мне страшно не нравится когда взрываются бомбы. У меня уши болят, понимаешь? Все эти фокусы со стрельбой на слух – это всё ерунда по сравнению с ощущением, когда ты сидишь в подвале, а на втором этаже рвутся авиабомбы с цеппелина. Ты когда-нибудь слышал бомбы с цеппелина? – спросил Марк.

– Доводилось.

– Это отвратительно, да? Не говоря уже о том, что ломаются вещи и гибнут люди, – я не мог с ним не согласиться.

– Знаешь, что сейчас будет? Сейчас будет авианалет на столицу. Даю гарантию – все батареи в нашем секторе вырезаны. Они попрут здесь, а потом начнут бомбить военные предприятия, гарнизон и жилые кварталы.

– Кто – они? – мы осмотрели трупы диверсантов, и ничего примечательного обнаружить не удалось. Это могли быть лоялисты, Протекторат, Альянс, или еще кто-то – с этим разбираться придется кому-то более компетентному.

– Да неважно. Главное сейчас – что мы будем делать.

– Сообщим в штаб округа?

– Поздно. Нам придется держать оборону! Сейчас ребята покажут твоим бойцам, как управляться со спарками – и мы дадим жару этим гадам!

– Да как ты себе это представляешь?! – теоретически мы могли стрелять из чего угодно, но противовоздушная оборона – это совсем другая специфика.

– Я сейчас всё объясню.

* * *

Мы нашкребли расчетов на три 23-миллиметровые спарки – двумя руководили зенитчики, а вахмистр Перец уверял, что справится "без сопливых". Я должен был управлять прожектором.

– Я просто буду показывать пальцем куда тебе нужно светить, просто следи за рукой, – сказал мне лейб-акустик. – Когда будешь видеть цель – кричи "Огонь", чтобы я успел закрывать уши. Мои уши на данный момент – единственная надежда наша и столицы, вот что я тебе скажу. Когда цель будет поражена – тут же туши свет, чтобы лишний раз не подставляться.

Его уши явно не страдали скромностью. И не зря.

Гул авиационных моторов мы услышали через несколько минут. Марк был весь напряжен, как охотничий пёс перед гоном.

– Ну, начали. Первый, – крикнул он и его правая рука указала в ночное небо.

Я развернул прожектор, солдаты в бешеном темпе вращали рукоятки регуляторов. Я дернул за рубильник – в небо устремился яркий столб света и выхватил из темноты огромный двухмоторный аэроплан. Бомбардировщик!

– Огонь! – заорал я, краем глаза заметив, как затыкает уши ладонями Марк.