Поседевшая юность

— Я бил фашистов на Волге. Бить ворогив батькивщины нашей буду и на Днипри.

Первый раз тогда солдаты услышали взволнованные слова своего всегда невозмутимого помкомвзвода Позднякова. Долго не заживавшая рана на ноге мешала ему двигаться и в полную силу выполнять свои командирские обязанности. Но Поздняков упорно отказывался от госпиталя. На собрании же старший сержант выглядел так, словно полностью исцелился.

— Я в дивизии давно. Все довелось пережить. И потому обращаюсь к молодым гвардейцам. Не ждите легких побед. Фашисты дешево не дадут правого берега. Все, наверное, слышали о Восточном вале? Но мы к чертовой матери разрушим этот фашистский вал! — Он с силой рубанул рукою воздух. С места вскочил младший сержант Самонов.

— Нечего нас запугивать! — выкрикнул он, — Надо бить и крушить фашистов до полной победы!

По рядам гвардейцев прокатился ропот.

Слово попросил младший лейтенант Соснин. Он пружинисто встал, откинул назад гриву волос и, мельком взглянув в блокнот, заговорил басом:

— Это верно, товарищ Самонов, фашистов надо бить и крушить, но зачем пугаться раньше времени, — Кругом засмеялись. — Да, фашисты дешево не дадут правого берега. Но и мы воевать умеем, — продолжал Соснин. — Я могу коротко рассказать, как воюет наш батальон. За два дня наступления мы сделали марш-бросок в сто четыре километра. В памятном всем нам бою враг потерял убитыми сто двадцать два человека, тяжелоранеными — шестьдесят восемь, в плен нам сдалось восемьдесят девять фашистов. Итого — почти половина батальона. В том же бою мы захватили около двухсот автоматов, двадцать шесть ручных и восемь крупнокалиберных пулеметов, семь противотанковых ружей, более полусотни ящиков с гранатами и пулеметными лентами, около трех тысяч рожков к автоматам. В наших руках два шестиствольных миномета, четыре автомашины и двадцать повозок с продовольствием и снаряжением. Вот так и дальше будем держать, товарищ Самонов, — закончил младший лейтенант и с улыбкой спросил: — Ну как, гвардейцы, не подведем Самонова?

Шутка Соснина развеселила солдат.

Тише, тише, товарищи, — поднял руку Козлов. — Давайте вернемся к делу. Сейчас все вы получите красные флажки. Каждый из вас должен укрепить свой флажок на родной нашей советской земле там, на правом берегу Днепра.

Козлов стал доставать из патронного ящика флажки и передавать гвардейцам.

Получив свой флажок, Чулков спрятал его.

Козлов объявил собрание закрытым. Расходились по траншеям в сумерках, то тут, то там слышались всплески разговоров. Ориентируясь на звук, ударила немецкая батарея. Четыре снаряда взорвались один возле другого почти одновременно. Просвистели осколки.

Опять не повезло Позднякову — осколок попал ему в плечо. Чулков со Старостиным подхватили старшего сержанта и оттащили его в ближайший окоп, вырытый позади сарая. Последующие несколько взрывов вреда не причинили.

6

… Вечерело. Командиров штурмовых групп и взводных старший лейтенант Гостев собрал на берегу Днепра, чтобы провести рекогносцировку, уточнить места, куда ночью будут перенесены плоты. Пробирались к реке скрытно, кое-где по-пластунски. Расположились в полуобвалившейся траншее.

Было тихо. На реке — ни одной морщинки. Чистое, но уже чуть блеклое небо отражалось в воде. Но заря еще не погасла, и противоположный берег виделся отчетливо.

Денис думал: неужели он со своей группой сможет добраться до тех вон высоких, подступивших к самому краю реки склонов Правобережья? Река казалась слегка горбатой: горб ее выступал посередине и мешал рассмотреть даже в бинокль кромку на том берегу, по которой придется сделать первые шаги.

Чулков вглядывался в сероватую кайму противоположного берега, в дымчатую зелень, чуть подернутую прозрачным вечерним туманом, и ему не верилось, что эта мирная тишина скоро будет взорвана и расколота бомбами, а речная гладь иссечена свинцовым ливнем. Где-то там, за Днепром, на подступах к селу Мишин Рог, его группе придется прорываться сквозь глубоко эшелонированную вражескую оборону.

Основательно успели закрепиться там немцы. Майор Шибанов недавно передал младшему лейтенанту Козлову письмо немецкого солдата. Его читали всей роте.

«Слава богу, — писал некто Иоган Литцер своей Луизе, — вчера ночью переправились за Днепр. Сегодня впервые после оставления Харькова можно спокойно заснуть. До этого мы только и думали о том, что нас вот-вот настигнут русские танки или пехота на автомобилях. Днепр здесь широк и глубок, а берега так высоки в отвесны, что мы чувствуем себя вполне спокойно. Здесь все, от генерала до солдата, уверены, что русские будут остановлены».

Необходимые данные о реке уже записаны. Намечены азимуты для продвижения роты к селу. С левого берега видна лишь ого южная окраина.

Чулков после четко поставленной перед ним задачи подсчитал вероятный угол отклонения плота, наметил ориентир — оранжево-бурый след дождевого потока на крутом обрыве.

Через полчаса офицеры и сержанты осторожно покинули старую

Все расписано, все предусмотрено. Берег, на который медленно надвигалась ночь, снова погрузился в тревожное безмолвие.